Первый – это утверждение Скрыпника о том, что Лениным были заложены краеугольные камни в теорию национального вопроса, а задача его наследников продолжить дело вождя. Позволив себе разделить большевизм на «старый» и «новый», квалифицируя позиции различных националистических групп как национал-большевист-ские, украинский нарком, согласно утверждениям рецензента, пытался вложить в рамки ленинизма и другие искажения и уклоны от ленинской национальной политики. «Недооценка национального вопроса», пишет т. Скрыпник, «это не доведенный до конца ленинский анализ в национальном вопросе» или «недооценка национального вопроса – это не вполне проведенная ленинская линия в национальном вопросе».
Ленинизм как монолитная революционная теория исчезает, и вместо большевистской непримиримости к всевозможным уклонам и оппортунистическим извращениям выступает ленинизм-большевизм с «поправкой» – один раз как не до конца доведенный ленинизм, а второй раз как большевизм – национальный. За это разные оппортунисты, которых ленинская партия беспощадно била и гнала прочь из партии, могут быть только благодарны т. Скрыпнику. Однако, позволительно спросить, с каких это пор, наряду с монолитным революционным ленинизмом как учением международного пролетариата, существует еще какой-то «не доведенный до конца» ленинизм? Позволительно спросить, для кого, если не для оппортунистов в национальном вопросе, остается вылазка в форме такого утверждения? На руку он только врагам ленинизма, которые готовы спрятаться под плащиком хотя бы и не «стопроцентного», «не вполне доказанного» ленинизма, готовы прикрыться хотя бы плащиком «национал-большевизма»?
Неужто неясно, что такие «теории» «не вполне доведенного до конца» ленинизма, так же как и «национал-большевизма», не мобилизуют молодые кадры партии и рабочего класса на борьбу с великодержавным и местным шовинизмом, что они на руку только врагам ленинизма, в частности контрреволюционному троцкизму, который упражнялся непрестанно на попытках рассечения большевизма-ленинизма
[587].
Сильнее же всего поразило Шлихтера то, что Скрыпник, вопреки известному положению о вероятности как переоценки, так и недооценки национального вопроса, решился отрицать возможность последнего.
«Одного только уклона не признает т. Скрыпник, – крайне печально и одновременно растерянно пишет Шлихтер, – это переоценки национального вопроса, то есть уклона в сторону местного национализма. Тов. Скрыпник прямо заявляет: “Никакой, даже самой малой переоценки национального вопроса в жизни и в действительности не существует и не может существовать”. И в другом месте: “Можно говорить только о фактах проявления недооценки национального вопроса, а переоценки в национальном вопросе вовсе не существует в природе”. Однако тов. Сталин еще на XII партсъезде указывал партии на то, что есть товарищи, которые переоценивают национальный вопрос. Тов. Сталин в заключительном слове на XII съезде партии говорил: “Первый вопрос – это вопрос о том, что одна группа товарищей во главе с Бухариным и Раковским, слишком раздули значение национального вопроса, преувеличили его и за национальным вопросом проглядели вопрос социальный – вопрос о власти рабочего класса”. В речи на собрании студентов КУТВ 17 мая 1925 года тов. Сталин (имеется в виду речь И. В. Сталина «О политических задачах университета народов Востока» на собрании студентов Коммунистического университета трудящихся Востока 18 мая 1925 г. – В. С.), признавая уклоны в национальном вопросе, уклон в сторону местного национализма определил так: “Второй уклон (в сторону местного национализма. – А. Ш.) – состоит, наоборот, в преувеличении местных особенностей, в забвении того общего и главного, что связывает советские республики Востока с промышленными районами Советского Союза, в замалчивании социалистических задач, приспособлении к задачам узкого и ограниченного национализма… Результатом этого уклона являются отрыв от социализма и перерождение в обычных буржуазных националистов”»
[588].
Опять в ход пускаются фразы о том, что подобная позиция – это вода на мельницу украинских националистов и национал-уклонистов.
От этих слов к обвинению и самого Николая Скрыпника в национал-уклонизме было уже совсем недалеко – всего один шаг.
Между тем, пытаясь, очевидно, самортизировать все усиливающееся идейное давление, Скрыпник на июньском пленуме ЦК КП(б)У заявил о своей поддержке статьи Шлихтера во время ее обсуждения на заседании редколлегии «Большевика Украины»…
На решающей стадии антискрыпниковской кампании в нее включился Дмитрий Захарович Мануильский. Несовпадение взглядов двух видных деятелей Компартии Украины и Украинской Социалистической Советской Республики было давно известно. Особенно остро они проявлялись в национальной сфере. Еще в процессе поиска путей образования Союза ССР Мануильский, который тогда был первым секретарем ЦК КП(б)У, решительно поддерживал Сталина, его план автономизации, боролся против Х. Г. Раковского и Н. А. Скрыпника, когда те пытались внести в сталинский проект Конституции союзного государства положения, которые гарантировали бы суверенитет национальных советских республик («украинский проект конституции»). Конечно, Скрыпник и Раковский не раз критически высказывались по адресу Мануильского.
Позже противоречия и трения возникали и во время общения в Исполкоме Коминтерна, в частности по вопросам отношения к различным национальным секциям, в ходе разрешения конфликтных ситуаций, которые возникали в тех случаях, когда сразу несколько различных национальных коммунистических организаций пытались завоевать право представительства в Коминтерне, тогда как согласно принятой норме такое право предоставлялось только одному образованию от страны.
Последнее имело место и в отношении Украины, где в свое время укаписты энергично ставили вопрос об их приеме в III Интернационал, где в результате раздела украинских земель и народа перманентно зарождались планы полноценного представительства их частей, объединенных на коммунистических началах, в авторитетной международной организации.
6 июня 1933 г. на заседании Политбюро ЦК КП(б)У Мануильский выдвинул предложение о рассмотрении на одном из ближайших заседаний вопроса «о линии тов. Скрыпника относительно краевой организации Закарпатской Украины в свете тех ошибок, которые им были допущены в свое время относительно КПЗУ»
[589]. Николай Алексеевич не возражал – то ли вины за собой не чувствовал, то ли уже просто не было сил защищаться против еще одного добровольца нанести и своего пинка человеку, которого свалили на землю и топчут ногами.
Мануильский не мог присутствовать на следующих заседаниях Политбюро, однако шанса как можно больше досадить вчерашнему коллеге решил не упускать. При этом можно предположить, что если Шлихтера «попросили» написать статью против Скрыпника, то свой шаг Мануильский осуществлял, скорее всего, инициативно. Он написал заявление в Политбюро ЦК КП(б)У, где на четырех с половиной машинописных страницах пытался доказать, что принципиальная поддержка Скрыпником линии руководства КПЗУ во главе с Васильковым направлена против шовинистических намерений верхушки Коммунистической партии Польши – это проявление «сепаратистской политики», поддержка «мелкобуржуазного национализма». Как «неслыханную в практике Коминтерна» квалифицировал Мануильский поддержку Скрыпником предложения о самостоятельном представительстве КПЗУ в ИККИ в знак протеста против великодержавных позиций руководства КПП (Коммунистическая партия Польши. – В. С.). Положительные оценки Николаем Скрыпником деятельности руководства КПЗУ именовались «политической близорукостью», тогда как, по мнению Мануильского, линия верхушки КПЗУ – это был «националистический уклон», «вредная оппортунистическая болезнь», «опасный оппортунистический курс».
