Съезд признал все постановления и распоряжения Центральной рады антинародными и недействительными. ЦИК Советов было поручено распространить на территорию Украинской Советской Республики действие всех декретов и распоряжений Советского правительства Российской Федерации, прежде всего – декретов о земле, рабочем контроле над производством, о демократизации армии.
Форум принял решение установить между Советской Украиной и Советской Россией тесные братские связи, «полную согласованность в целях и действиях, необходимую в интересах рабочих и крестьян всех народов Российской Федерации». В резолюции «О самоопределения Украины» Украинская Советская Республика была признана федеративной частью Российской республики и заявлялось, что рабочие и крестьяне будут решительно бороться против контрреволюционной Центральной рады, за свою республику, «основанную на тесной солидарности трудящихся масс Украины, независимо от их национальной принадлежности, с трудящимися массами всей России»
[79].
Через несколько дней в Харькове было сформировано и правительство УССР Советской Украины – Народный секретариат.
Создание Украинской Советской Республики встретило всецелое одобрение Совета Народных Комиссаров. «Приветствуя образование в Харькове истинно народной Советской власти на Украине, видя в этой рабочей и крестьянской Раде подлинное правительство Народной Украинской Республики, – говорилось в телеграмме Советского правительства ЦИК Советов Украины, – Совет Народных Комиссаров обещает новому правительству братской республики полную и всемерную поддержку в деле борьбы за мир, а также в деле передачи всех земель, фабрик, заводов и банков трудящемуся народу Украины»
[80].
Центральная рада, разумеется, не только не признала решений I Всеукраинского съезда Советов, но и развернула кампанию, направленную на дискредитацию принятых съездом решений, усилила борьбу против Советов, всех революционных сил. В этих условиях ВЦИК, Совет народных комиссаров, пытаясь разрядить обстановку, признав уже в Украине власть Всеукраинского центрального исполнительного комитета Советов и Народного секретариата – первого полномочного правительства рабоче-крестьянской Украины, пообещав им всестороннюю поддержку и помощь, нашли возможным – с целью прекращения военного конфликта и предотвращения нового кровопролития – пойти на переговоры с Центральной радой. При этом резолюция, подготовленная В. И. Лениным и принятая СНК 19 декабря, согласовывалась с ВУЦИК. В ней высказывалось твердое убеждение, что только победа Советской власти в Украине создаст условия, при которых станут невозможными любые недоразумения и конфликты между братскими народами.
Ленин надеялся, что успеху переговоров будет способствовать то, что для их ведения привлекались левые эсеры: В. А. Карелин, И. З. Штейнберг, П. П. Прошьян
[81].
Однако Центральная рада, дав устное согласие на ведение переговоров, увеличила масштаб репрессий против своих противников. На Румынском фронте был убит комиссар фронта, большевик С. Г. Рошаль, на Юго-Западном – арестован комиссар фронта, член Всероссийского ЦИК Г. И. Чудновский. 25 декабря ночью был арестован и вскоре убит глава Киевского ВРК Л. Л. Пятаков.
Но остановить лавинообразно нарастающий процесс борьбы трудящихся Украины за повсеместное установление власти Советов уже было невозможно.
Силам социалистической революции в Украине эффективную помощь оказывали военные отряды, которые прибывали из Советской России. Казалось бы, количество их было небольшим – всего 32 тыс. Причем около 20 тыс. направились из Харькова – основного места своей дислокации – на калединский фронт: через Никитовку на Ростов. Определенное количество из оставшихся 12 тыс. устремились на Екатеринослав – Александровск – Одессу, что в определенной мере в тот момент представляло собой фланг калединского фронта. И значительно меньшая часть могла принять участие в начатом 3 января 1918 г. походе на Киев. Около половины участников этого похода (а в нем приняло участие по самым оптимальным оценкам – до 10 тыс.) были местными красногвардейцами и солдатами
[82].
Однако и такому ограниченному контингенту Центральная рада не смогла противопоставить сколько-нибудь серьезного сопротивления. Ее вооруженные силы катастрофически таяли, по сути не доходя до прямых столкновений с красными отрядами. В этих условиях Центральная рада пошла на решительный шаг. Считая в принципе своим идеалом федеративный принцип переустройства России, 12 января 1918 г. она приняла IV Универсал (официально под документом обозначена дата – 9 января), которым УНР провозглашалась свободной, ни от кого не зависимой, суверенной республикой украинского народа. Расчет был прост: а) отмежеваться от процессов, охвативших Россию и получивших наименование триумфального шествия революции; б) сформировать юридические основания для участия в Брестских переговорах на полноправной основе; в) попытаться договориться с Германией и Австро-Венгрией об отправке в Украину на помощь Центральной раде украинских военнопленных, сформировав из них воинские части.
Оперативнее всего удалось выполнить вторую задачу: было заключено соглашение УНР со странами Четверного союза. Правда, в результате наиболее вероятной перспективой вырисовывалась оккупация Украины новоиспеченными союзниками.
Украинская советская государственность, таким образом, рождалась в чрезвычайной борьбе страстей, под неумолкаемый гул артиллерийских и ружейных канонад, топот кованых копыт, в огромных муках и крови.
Кто бы мог утверждать, что история выбирает единственно верный маршрут? Кто бы взялся безоговорочно доказывать, что революционная практика, преодолевая различные преграды, во всем соответствует марксистской теории, является оптимальным воплощением в жизнь тех высоких представлений о новом строе, об отношениях между народами и нациями, которые вдохновляли поколения борцов против эксплуатации, угнетения, неравенства на самые дерзновенные порывы?
Хотя тогда, на рубеже 1917 и 1918 гг., Н. А. Скрыпник усиленно пытался разобраться в ситуации в Украине и хорошо понимал, что на расстоянии прочувствовать все ее нюансы, тонкости невозможно. Беспокоило и то, что долголетнее пребывание за пределами Родины не могло не отразиться на глубине осведомленности с ее проблемами последнего десятилетия, с новейшими явлениями в духовной жизни…
Возможно, все это в определенной степени порождало нерешительность, создавало внутреннее предостережение, обусловившее задержку с отъездом.
Мария Николаевна Скрыпник позже воссоздавала ситуацию и в несколько ином ракурсе. Она в то время работала в секретариате Совнаркома и ведала приемом делегаций В. И. Лениным. «Очевидно, у Ленина сложилось мнение, что я препятствовала отъезду т. Скрыпника на Украину, – писала жена Николая Алексеевича. – Убедилась я в этом, когда однажды он вызвал меня к себе и, укоризненно глядя на меня, спросил:
