Еще хуже выглядела ситуация с выплатами мизерных зарплат, которые постоянно задерживались
[244].
Несмотря на трудности, милиция к концу 1921 г. стала значительно организованнее, мобильнее, дисциплинированнее, дееспособнее, что наглядно подтвердили успехи в борьбе с повстанческим движением, которое практически было ликвидировано. И это при условии, что армия демобилизовывалась и основная нагрузка все больше ложилось на плечи НКВД. Конечно, здесь играли роль и другие факторы, прежде всего проведение Советской властью новой экономической политики, привлекавшей на свою сторону крестьянство, обескровливая, обессиливая субъекты сопротивления. Однако и приуменьшать очевидных положительных сдвигов непосредственно в работе милиции совсем не стоит, а отнести их следует, прежде всего, к заслугам наркома НКВД Н. А. Скрыпника.
Пожалуй, прямая причастность к тем сферам жизни, где нормой является использование оружия, где положительный результат зависит прежде всего от силы, где смерть противника (врага) означает победу над ним и к этому часто сознательно стремятся, не может пройти бесследно для кого бы то ни было. Нередко жестоким становится, казалось бы, наиболее доброе сердце. Николай Скрыпник, очевидно, не может претендовать на счастливое исключение из плохого, и все же правила. Продукт своего непростого времени, он демонстрировал его проявления особенно наглядно и в максималистском варианте.
Так, когда на заседании Президиума ВУЦИК у ее членов возникли сомнения, стоит ли награждать чекистов в мирное время боевым орденом Красного знамени, Николай Алексеевич страстно доказывал, что фронт внутренний не менее грозен, чем внешний, враг его такой же злостный, опасный, как и иностранный завоеватель, и людей, проявляющих героизм на этом фронте, стоит отмечать, поощрять самыми высокими, боевыми наградами
[245].
Скрыпник предложил также изготовить специальный знак для награды крестьян-бедняков, которые участвовали и отличились в борьбе на внутреннем фронте
[246].
Решительно поддерживая тех, кто стоял на защите Советской власти, нарком внутренних дел одновременно с последовательной, стабильной беспощадностью относился к тем, кто оказывался «по другую сторону баррикад». Он, в частности, с большой осторожностью воспринимал амнистии, которые объявлял время от времени верховный орган власти республики, выступал с оговорками и поправками. Например, при обсуждении вопроса об амнистии по случаю четвертой годовщины Октября Николай Скрыпник заявил: «Я считаю, что рабочий класс и крестьянство постановлением об амнистии смягчают судьбу тех, кто ранее нарушал законы, однако они не могут изливать свои милости на тех, кто посягал на само существование Советской власти, совершил государственную измену, способствовал ей, совершил акты шпионажа или организовывал явно контрреволюционные мятежи против нее»
[247].
Кроме функций по охране порядка, борьбы с преступностью, с враждебными выступлениями против Советской власти Наркомат внутренних дел имел значительное количество других функций: руководство коммунальным хозяйством, деятельностью ЗАГСов, заботой о судьбе национальных меньшинств, проведением государственной политики в отношении церкви и др.
[248]
Представление о разносторонней деятельности Наркомата внутренних дел и его руководителя можно частично получить из начатых во времена Н. А. Скрыпника выпусков еженедельного «Бюллетеня информационного управления Народного комиссариата внутренних дел УССР».
В выполненных в машинописном варианте обзорах на 8-10 страницах (а иногда и больше) представлялась ценная информация о деятельности каждого отдела и структурного подразделения наркомата. В Центральном государственном архиве высших органов власти и управления Украины (ЦГАВО Украины) собрано 11 таких бюллетеней за период с 1 января по 26 марта 1922 г. В бюллетенях обозначено, что они выходят еженедельно по субботам, однако в последнем, одиннадцатом, номере есть и пометка «10 апреля 1922» – очевидно, дата реального выхода последнего, «несубботнего», номера
[249].
В деятельности НКВД возникали и проблемы, порожденные непростыми интеграционными процессами, достаточно бурно и нередко довольно противоречиво развивавшимися в то время. В трениях, что порой возникали во взаимоотношениях с руководством РСФСР, Н. А. Скрыпник всегда занимал принципиальную, твердую позицию. Да, он очень резко отреагировал на попытки подчинить Москве железнодорожную милицию Украины. По его предложению на заседании коллегии Наркомата внутренних дел 2 ноября 1921 г. было принято решение: «Признать, что постановление Президиума ВЦИК РСФСР о подчинении железнодорожной милиции УССР Главмилиции РСФСР противоречит интересам охраны порядка на Украине и является нарушением союзного договора и вмешательством в дела ВУЦИК.
Войти во ВЦИК РСФСР с представлением об отмене указанного постановления»
[250].
А на заседании 10 ноября это постановление было дополнено (опять по настоянию Скрыпника) словами: «С указанием, что до окончательного решения вопроса железнодорожная милиция остается в распоряжении НКВД УССР»
[251].
В то же время Николай Алексеевич был членом комиссии по выработке взаимоотношений между ведомствами РСФСР и УССР и вел себя достаточно активно, инициативно, последовательно отстаивая интересы Украины
[252].
Какой бы масштабной, важной и разнообразной ни была деятельность наркома внутренних дел, Николай Скрыпник самой природой был наделен такими значительными способностями (а большой опыт руководящей работы многократно их умножал), что позволяло претендовать на еще более весомую общественную роль. Сам Николай Алексеевич это чувствовал, а окружение хорошо понимало. Так, пожалуй, ни у кого не могло, по большому счету, быть серьезных возражений или вопросов относительно решения Президиума Всеукраинского центрального исполнительного комитета Советов Украины от 11 января 1922 г. о назначении Н. А. Скрыпника временно исполняющим обязанности председателя Совнаркома УССР
[253].
На самом деле решение для многих оказалось неожиданным и вызвало некоторое удивление, недопонимание, в основном из-за способа, которым это было сделано. Как правило, соответствующий приказ или распоряжение на время своего отсутствия (командировки, отпуска) подписывал сам глава правительства, который в тот раз находился в Москве. И официально назначенные заместители у него были, которые и без специального распоряжения могли временно подменить премьера. Поэтому возникают вопросы: в какой мере был причастен к решению ВУЦИК Х. Г. Раковский, знал ли он вообще о нем до возвращения в Киев, насколько оно разделялось партийным руководством республики и коллегами Н. А. Скрыпника по СНК?
