В таком балансировании ловкачей Скрыпник сразу уловил возможные негативные проявления, во весь голос заявил о своей озабоченности: «Конечно, теоретически правильно проводимое в тезисах т. Сталина сопоставление двух национализмов: национализма великодержавного, господствующего и национализма бывших угнетенных национальностей (я не говорю о великодержавных тенденциях бывших угнетенных народов).
Но не слишком ли это выпячено у т. Сталина? Не явится ли это противопоставление двух национализмов поводом для того, чтобы многие и многие на практике свою бездеятельность в области национального вопроса оправдывали таким противопоставлением? Я очень и очень боюсь этого»
[355].
В общем, интуиция Скрыпнику не изменяла.
И все же предсказать, к чему способна была привести и приведет на практике такая «двойная бухгалтерия», точнее, какие масштабные процессы ею будут оправдываться, Николай Алексеевич вряд ли мог. Тогда он еще надеялся, что серьезные теоретические аргументы, здравый смысл обязательно возьмут верх, и упорно за это боролся. И, как всегда, превыше всего ставил чистоту принципов национальной политики, в которые верил просто беззаветно.
Так он мало-помалу убеждался, к какой линии склоняется И. В. Сталин, однако не стал искать союзников среди тех, кто вел против олицетворяемого генеральным секретарем официального курса РКП(б) борьбу, по его, Скрыпника, мнению, с ложных позиций. В частности, он очень резко обличал линию Украинской коммунистической партии в национальном вопросе, добивался ее организационной ликвидации, сводя все аргументы в две группы: 1) позиция относительно роли Украины в СССР, границы суверенитета республики и 2) принципы взаимоотношений КП(б)У, УКП и РКП(б).
Выступая на заседании комиссии Исполкома Коминтерна по вопросу о роспуске УКП, Николай Алексеевич настаивал: «Первый вопрос: чем прежде отличается УКП от КП(б)У и от Коминтерна? В чем заключается их понимание национального вопроса? Вспомните резолюцию II конгресса Коминтерна, которая говорила о задачах создания возможно более тесного, централизованного советского объединения. Это централизованное объединение не означает того или другого ущемления прав того или другого народа, освободившегося из-под власти капитала, но это есть централизованное объединение именно потому, что нам противостоит централизованное объединение мирового капитала»
[356].
Но укаписты, отмечает Николай Алексеевич, заявляя в программе о своей приверженности федеративному объединению, предъявляют следующие дополнительные требования, как, например, строительство Высшего Совета народного хозяйства по представительному принципу, чтобы вместо единой Красной армии были созданы вооруженные силы всех республик, которые бы объединялись в союзном масштабе только общим командованием.
«Что это означает? – спрашивает Н. А. Скрыпник и отвечает: – После борьбы на военном фронте мы имеем борьбу с буржуазией на фронте экономическом. Здесь наша монополия внешней торговли является дополнительным средством для объединения нашей объединенной работы. Чем крепче мы хозяйственно, тем мы сильнее в отношении мировой буржуазии. Поэтому в нашем СССР мы имеем ВСНХ, который не только планирует промышленность, но который управляет наиболее важными отраслями промышленности, например угольной, металлической, нефтяной и т. д., от имени Союза. Приходят укаписты и говорят: “Нет, каждая республика должна управлять самостоятельно своей промышленностью – металлической, угольной и т. д.” Что это означает? Это означает, что вместо того, чтобы Союз республик имел в своих руках основную базу хозяйственной жизни – крупную промышленность, вместо этого предлагается разделить ее по частям и предоставить каждой отдельной республике руководить самостоятельно, получая лишь основные указания от Союза. Мы на это не пойдем. Нам нужно такое управление, чтобы в руках нашего Союза против мировой буржуазии была единственная Красная армия и объединенный единый уголь, металл и т. д. – крупная индустрия, находящаяся в руках Советского Социалистического Союза»
[357].
Разобрав детально аргументацию главных требований УКП, их, по оценкам старого большевика, политическую вредность, Николай Алексеевич делает вывод: «Что же представляет собой такое понимание Украинской Коммунистической Партией нашего Союза ССР? Это – типичная конфедерация, некоторое объединение в каждый данный момент противостоящих друг другу республик, государственных единиц. В понимании УКП Союз должен быть не единым монолитным целым, а некоторой совокупностью республик, спорящих между собой, исполненных взаимного недоверия. Федеративный союз, который они выдвигают как принцип, на практике сводится к тому, что они хотят уменьшить единство и мощь нашего Союза – экономическую мощь и военное объединение. По этим двум линиям бьет УКП. Можно ли признать, что это коммунистический взгляд? Нет, нельзя. Основная ошибка их в национальном вопросе заключается в том, что они не усвоили себе взгляда, который был принят коммунистической партией еще на II конгрессе Коминтерна: это – необходимость централизованного объединения»
[358].
С такой же категоричностью Н. А. Скрыпник выступил и против попыток укапистов под любым предлогом ослабить прочность связей КП(б)У и РКП(б). Он отмечал, что в свое время, в 1918 г., ЦК РКП(б) принимал решение о самостоятельности КП(б)У, потому что Украина представляла отдельную государственную единицу. «Но мы, – продолжал он, – теперь создали определенное самостоятельное объединение, новое, лучшее объединение, называемое Союзом ССР, и соответственно этому государственному объединению мы объединяем и свои партийные силы и должны их объединить. Поэтому, наряду с КП(б)У и компартиями других советских республик, мы имеем объединение, называемое РКП. Если они недовольны тем, что наше партийное объединение называется РКП, в таком случае надо сказать, что РКП – это такое имя, которого не стоит стыдиться. Оно достаточно зарекомендовало себя перед международным коммунистическим движением»
[359].
Здесь, очевидно, стоит заметить, что, ставя принцип построения РКП(б) в логическую зависимость от принципов национально-государственного строительства, Н. А. Скрыпник отходил от исторической правды. Влияние скорее было обратным. И Скрыпник считал единство РКП(б) настолько важным и в определенном смысле даже священным, что вольно или невольно допускал и очевидные передержки в аргументации.
Не смущали Скрыпника и упреки вроде того, что действия коммунистов Украины, как и коммунистов других стран, входивших в Интернационал, противоречили демократизму, направлялись из Москвы, лишая отдельные партии самостоятельности. Он искренне был убежден, что революционные заслуги РКП(б) и Коминтерна перед мировым освободительным движением вполне оправдывают такое положение. Николай Скрыпник считал обоснованными и меры, которые практиковали советские власти против УКП, например запрет печатать программу, популяризировать ее, поскольку это выдавалось за контрреволюционную, «петлюровскую» агитацию.
