Чтобы наш пролетарий мог научить украинского крестьянина говорить, думать и делать по-коммунистически, надо, чтобы наш рабочий научился говорить с украинским крестьянином на украинском
языке. Для культурного, духовного и для коммунистического влияния нашего пролетариата на наше крестьянство необходимо, чтобы наш пролетарий завоевал для себя оружие культурной смычки, культурного влияния на крестьянина – украинский язык. Рабочий так должен подойти к крестьянину, чтобы он мог изучить, понять его культуру. Без этого культурное развитие крестьянства пойдет не под руководством пролетариата и его партии, а под руководством мелкобуржуазной, националистической интеллигенции»
[373].
Такая, действительно многократно продуманная, в буквальном смысле слова выношенная позиция стала одним из основных элементов поведения Николая Скрыпника во время многочисленных дискуссий, которые велись в общественной, интеллектуальной жизни Украины все 20-е годы, была одной из самых примечательных ее признаков. А дискуссий он не избегал, не боялся. Наоборот – постоянно стремился к тому, чтобы чего-то важного не пропустить, чтобы обязательно сделать собственное мнение достоянием общественности, более того – добиться, чтобы оно стало доминирующим, победным.
А потом в дело осуществления политики украинизации нарком Н. А. Скрыпник мог включиться сразу, «без раскачки», окунуться как в нечто совершенно обычное, точнее – даже продолжить то, что делалось и раньше, однако теперь с большими полномочиями, большими возможностями.
Его тогда, конечно, особенно привлекала перспектива тех действительно захватывающих, грандиозных сдвигов, которую обещало осуществление избранного партией курса. Видимо, совсем не случайно уже десятилетия назад один из самых основательных и самых авторитетных знатоков национальной проблемы, человек, чей личный жизненный пример придает чрезвычайную нравственную убедительность теоретическим обобщениям и выводам, – И. М. Дзюба, очень высоко оценит украинизацию. Он напишет, что это «была попытка истинно интернационалистской политики, намеченной прямыми указаниями Ленина и постановлениями съездов и КП(б)У, поддержанная и одобренная Коминтерном», что это была «широкая политическая концепция»
[374], которая предусматривала:
1) воспитание трудящихся Украины в революционно-классовом духе и в духе понимания своей национальной принадлежности, своей ответственности за национальное социалистическое строительство Украины, понимание социалистической национальной государственности, воспитание национального сознания и достоинства и интернационалистского отношения к другим народам;
2) воспитание российского населения в Украине в духе уважения и внимательного, дружеского отношения к украинской национальной жизни и строительству, к культуре, языку, традициям и т. д., поощрения к познанию и изучению украинской культуры, истории, языка, к соучастию в создании новых национально-культурных ценностей при одновременном обеспечении национально-культурных потребностей россиян как национального меньшинства в Украине;
3) украинизация партийной, советской, всей общественной жизни;
4) украинизация хозяйственной и научно-технической жизни;
5) украинизация крупных городов и промышленных центров;
6) овладение пролетариатом украинским языком и культурой, воспитание пролетариата на этом языке и культуре и превращение пролетариата в их активного творца;
7) украинизация школьного дела, технического, профессионального высшего образования;
8) украинизация культурно-образовательного дела;
9) содействие самому высокому развитию всех отраслей украинской культуры;
10) обеспечение Украине необходимого минимума экономически-хозяйственной инициативы;
11) то же в сфере политической и дипломатической;
12) обеспечение национально-культурных интересов нескольких миллионов украинцев, проживающих в других республиках, более всего в Российской Федерации; в перспективе объединения с Украиной смежных земель с украинским большинством населения (на Дону, Курщине и др.) и т. д.
[375]
Думается, есть смысл в том, чтобы привести и следующие, глубоко объективные, справедливые и искренние слова И. М. Дзюбы, естественно с учетом момента их написания – конца 60-х годов прошлого века. Характеризуя сущность, масштабность, перспективные возможности политики украинизации, он отмечает: «…Вопрос ставился основательно и серьезно. Именно так и должны были его ставить коммунисты Украинской Советской Республики, народ которой 450 лет был под колониальным гнетом (свыше 150 – польским и около 300 лет – российским) и, получив наконец свободу, должен был наверстывать свои элементарные права.
Если бы этот курс был осуществлен, то Украина, несомненно, сверх своих нынешних успехов в экономике, науке и частично искусстве имела бы несравненно больше и радовала бы все нации Союза, все народы социалистического содружества самобытностью своего социалистического лица, яркостью и динамичностью своей национальной культуры, всесторонним расцветом национальной жизни, – была бы настоящим (а не пропагандистским) наглядным и гипнотизирующим образцом плодовитости ленинской постановки национального дела для всех молодых национальных государств Азии и Африки, для всех национально-освободительных движений»
[376].
Так как же во время, когда открывались такие величественные перспективы, Николаю Скрыпнику было не вдохновляться оптимизмом, не переполняться чувством высокого удовлетворения от прямой причастности к такому историческому делу?!
* * *
Не так просто определить, как соотносились приоритеты среди многочисленных функций, которые пришлось одновременно, параллельно выполнять народному комиссару просвещения Николаю Скрыпнику. Сама жизнь подсказывала: любые из задач культурнодуховной сферы, буквально «вопивших» о себе, можно было смело относить к главным, самым главным, первостепенным, первоочередным, насущным, неотложным…
К тому же и Николай Алексеевич, так сказать, «со старта» так повысил престиж культурно-образовательных процессов, что никому уже не удалось бы снизить взятую «планку» в целом, или хотя бы какую-либо из ее составляющих.
Уже в день своего официального назначения правительством на наркомовскую должность – 7 марта 1927 г. – Н. А. Скрыпник выступил с достаточно основательной речью на Всеукраинском совещании профсоюзных библиотечных работников. Назвав свое выступление «Линия образовательной работы в строительстве социализма»
[377] (уже этим как бы подчеркивался особый, в духе программного, характер речи), новый нарком не особенно останавливался на объяснениях недостаточной готовности для ответов на самые сложные вопросы. Разве что отметил: будет учиться делу «в борьбе» и следить, чтобы ошибок было как можно меньше. А залогом этому должны были стать «два кита»: «действительное уважение к настоящей науке» и «целостная и прочная постоянная связь с рабочими массами»
[378].
