Интересно, что уже тогда новоназначенный народный комиссар продемонстрировал всю широту видения стратегических задач, которые вставали перед отраслью, и не побоялся в собственном ключе интерпретировать постановление ЦК КП(б)У, что, очевидно, могло быть и одной из решающих предпосылок, причинных звеньев прихода его на новое поле деятельности. «Резолюцию ЦК КП(б)У от 4 марта 1927 года в деле народного образования, – подчеркнул Николай Алексеевич, – нужно рассматривать не только с точки зрения достижений и недостатков в предыдущей работе Наркомпроса. Это был бы узкий подход. Дело не в том, что были те или иные достижения или недостатки в работе, либо что не выполнено то или иное, дело в том, о чем именно резолюция говорит, а именно что в работе Наркомпроса мы переходим к новым этапам и к новым задачам, которые перед нами стоят. Эти задачи заключаются, прежде всего, в том, чтобы дело образования проводить соответственно и рядом с задачами индустриализации нашей страны, подъема нашего хозяйства. Огромные задачи, стоящие перед нами в области экономики, можно осуществить тогда, когда будет не только нужно общее сознание, но и организовано сознание, что является целью работы всех культурно-образовательных органов и, прежде всего, Наркомпроса»
[379].
Проходит всего лишь неделя, кажется, за столь малое время Н. А. Скрыпник и вверенное «хозяйство» не мог как следует принять, а он 15 марта выступает с новой речью – теперь уже на пленуме ЦК Ленинского коммунистического союза молодежи Украины. И хотя формулировка названия речи, на первый взгляд, несравненно локальнее предыдущей – «Задачи комсомола в культурно-образовательной работе Наркомпроса»
[380], автор пошел значительно дальше в определении той роли, которую отводил культурной революции в жизни советского общества. Лейтмотив выступления – «наше образование является неразрывной частью и предпосылкой целой задачи построения социализма в нашей стране»
[381].
Логика Скрыпника была довольно простой и эффективной. Он поднимал значение отрасли, которой руководил, очевидно, не по привычным стандартам, через усилия по убеждению общества в том, что она (отрасль) имеет свою специфику, особую самоценность и тем выделяется, требует к себе исключительного отношения, а совсем наоборот – органическим ее подчинением стратегической, программной цели всего общества, превращением в неотъемлемую часть достижения самой цели, по сути, слиянием с этой целью.
Общепринятым считалось, что существует три главных «фронта», на которых концентрировались усилия советского общества: забота о военной обороне Союза ССР, хозяйственное строительство и культурная революция. Нарком образования считал, что новый этап общественного развития детерминирует прочную увязку двух последних сфер, понимание того, «что культурно-образовательные задачи являются не отдельными, а входят неразрывной, неделимой частью в общую задачу перестройки нашей экономики, в общие задачи строительства социализма в нашей стране»
[382].
Можно удивляться по поводу того, как молниеносно-быстро новый нарком мог осознать всю глубину задач той сферы, в которую только погрузился. А можно подойти к оценке его деятельности и несколько иначе – его представления, позиция не были спонтанными, они были выношены в процессе длительных размышлений над сущностью тогдашнего момента в целом, над сложностью, масштабностью проблем, которые решало все общество. И Николай Скрыпник еще и еще раз демонстрировал, что он не желает (наверное, просто не может) сознательно ограничивать свою деятельность каким-то узким плацдармом, не может быть только добросовестным функционером, старательно, дисциплинированно выполняющим определенные предписаниями и инструкциями функции, и совершенно безразлично относится к тому, что его, кажется, непосредственно не касается.
Без особого риска ошибиться можно смело утверждать, что личностей с подобного рода мышлением, кругозором не только в украинском политическом истеблишменте, но и на союзном уровне было слишком мало. Здесь Николай Алексеевич достигал уровня такого общепризнанного интеллектуала, эрудита, импровизатора, талантливого творца социалистической культуры, как Анатолий Васильевич Луначарский. По крайней мере во многих ситуациях – выступлениях на различных форумах и в прессе, во время деловых встреч и т. д. – Скрыпник не только не пасовал, как другие, перед российским наркомом с блестящим европейским образованием – выходцем с Украины (Луначарский родился в Полтаве, учился в Киевской гимназии), вел себя достойно и убедительно, но и в необходимых случаях позволял себе публично не соглашаться с авторитетным союзным наркомом, принципиально отстаивать свои позиции, настаивать на своей правоте. И никогда, и ни у кого, включая того же Луначарского, это не вызвало ни удивления, ни протеста. Скрыпник всегда был абсолютно ясен, некорыстен в своих стремлениях и последователен в поступках.
Приобретая опыт на просветительной ниве, в руководстве образовательными процессами, в своих более поздних крупномасштабных акциях (доклады на заседании месткома Наркомата просвещения 13 февраля 1929 г. «Задача народного образования в культурной революции», на VII Всесоюзном съезде работников образования СССР 5 марта 1929 г. «Основные задачи культурно-просветительной работы в эпоху реконструкции социалистического хозяйства», систематически публиковавшихся статьях)
[383] Николай Алексеевич без устали «бил в одну цель» – убеждал слушателей, читателей, всех соотечественников в том, что образовательно-культурное дело не самоцель, а ключевое звено осуществления текущих, еще больше – перспективных планов. «Культурная работа, – энергично настаивал нарком, – выдвигается не как вопрос “лучшего” и “хорошего” вообще, а как вопрос обязательного и безусловно нужного, необходимого для хозяйственной продукции… На неграмотном рабочем, который только что пришел от сохи, на необученном рабочем новой, реконструированной промышленности не построишь. Реконструировать промышленность – это значит реконструировать рабочий класс, реконструировать культурное состояние рабочей силы… Неграмотный крестьянин не может организовать коллективы и кооперативы, продвигать сельское хозяйство на более высокую техническую ступень»
[384].
Поэтому так искренне болеющего за порученное дело наркома волновали проблемы в образовательной сфере, отставание в осуществлении планов ликвидации неграмотности, введения элементов общего обучения. «Не ликвидировав неграмотность, – горячо убеждал нарком, – и не переведя всеобщего начального обучения, мы тем самым не выполняем определенной части социалистического строительства и подорвем социалистическую перестройку страны в целом»
[385].
