Не будучи специалистом-литературоведом, не исследуя древней истории, он, как один из редакторов «Литературной энциклопедии», столкнулся с необходимостью выяснения концепции украинского литературного процесса в ее соотношении с концепцией российского (русского) литературного процесса.
На пути правильного понимания проблемы, считал Николай Алексеевич, «стояли остатки старых взглядов старой русской историографии, взгляд о непрерывном историческом процессе от старой Киевщины через Москву, Суздаль и к старому Петербургу. Пришлось на основании общих исторических соображений отрицать эту историческую литературную концепцию и добиваться практического признания принципа, согласно которому все памятники до второй половины 18 стол. отнесены к российской или украинской литературе в соответствии с территорией, на которой этот памятник создавался. Так “Слово о полку Игореве” зачислено к украинской литературе, а “Моление Даниила Заточника” – к русской»
[394].
Эту позицию, которую называют еще территориальной концепцией, нарком-интеллектуал подробно обосновал в речи «За украинское литературоведение» на открытии Института им. Т. Шевченко в Харькове 15 апреля 1929 г. и последовательно добивался «углубления» исследования истории украинской литературы в старокиевские времена, неукоснительного соблюдения принципа, согласно которому «все памятники до второй половины XVIII столетия будут относиться в “Л. Э.” (“Литературной энциклопедии”. – В. С.) к российской, белорусской или украинской по территориальному признаку»
[395].
Причем нарком не удовлетворялся «общими указаниями», а тщательно анализировал каждую статью, решительно протестовал, например, против попыток в статье Тимофеева «Стихотворения» относить, согласно «карамзинско-соловьевско-иловайской терминологии», к «русскому стиху» украинские произведения XIV–XVII веков; реанимации отжившей «со времен революции» терминологии «северо-русская» и «южно-русская письменность»
[396].
Начиная с творчества Ивана Котляревского, согласно Скрыпнику, началась новая эпоха украинской литературы, которая с тех пор развивалась под лозунгами полноценности и самостоятельности. В этом процессе он выделил три этапа (периода).
В первом периоде (от Ивана Котляревского к Тарасу Шевченко и Марко Вовчок) украинская литература прошла сложный путь становления. В начале она была провинциальной, вроде регионального приложения к русской культуре. А в середине XIX в. можно уже было говорить о возникновении оснований для преобразования украинского литературного процесса в мощный национально-культурный фактор. Однако произошло это уже во втором, «франковском», «львовском» периоде, когда «украинская литература, можно сказать, смогла встать на свои собственные ноги». Здесь автор особый упор делает на Галиции, с культурным центром во Львове, игравшей роль «украинского Пьемонта». Правда, социальная база украинской культуры без преимущественно инонационального города была узкой – крестьянство и интеллигенция.
И только в третьем периоде, начинающемся с 1905 г., особенно от октября 1917 г., наступила «эпоха строительства самостоятельной украинской культуры, но поддержанной силой пролетариата»
[397].
Не ставя перед собой какой-либо партийно-идеологической цели, не оглядываясь на доминирующие взгляды, Н. А. Скрыпник ориентируется на неопровержимые научные данные, «железную» логику, здравый смысл. И это позволяет ему прийти к взвешенным, убедительным заключениям. Не отрицая влияния русской культуры на развитие украинского литературного процесса в различные периоды, особенно, скажем, в 60-80-е годы XIX в., он подчеркивает: «Мы не можем фактически признать значения первенского (т. е., имевшего первенство. – В. С.) влияния русской литературы на украинскую литературу»
[398].
Для украинского интеллектуала это не мимоходное замечание или гипотетическая догадка. Аргумент за аргументом он выстраивает незыблемую конструкцию: «Надо отметить, что новая украинская литература свои литературное корни имеет в своей собственной предыдущей истории, хотя и русская литература имела в один из периодов и очень большое влияние рядом с другими влияниями на украинскую литературу… Украинская литература, как проявление культуры украинских трудящихся масс, выступает на арену международного пролетарского творчества не как ученик, который должен только искать проводника или помощника, но как настоящий фактор совместного сотрудничества… Взгляд, что в этой общей культурной работе культура какого-то одного народа может быть гегемоном, – чужд нам»
[399].
И в довершение – предельно категорично, безоговорочно: путь развития украинской литературы, украинской культуры – «путь самостоятельного развития украинского народа»
[400].
Думается, в таких рассуждениях, в таком поведении трудно (если, конечно, искренне стремиться объективности) усмотреть проявления догматизма. Кажется, все совсем наоборот. Перед нами поразительные примеры его смелого преодоления, ломки стереотипов, господствовавших веками и активно продуцировавшихся во времена Н. А. Скрыпника.
И все же на фоне изложенного не такими же убедительными, даже скорее не вполне адекватными выглядят конкретные оценки развития и взаимодействия национальных культур, национальных литератур, которые предложил Николай Алексеевич в статье «Итоги литературной дискуссии», напечатанной «Большевиком Украины» в июле 1926 г. Можно лишь выразить догадку, что к тому времени он просто еще не настолько овладел предметом, чтобы иметь относительно него действительно глубокие и основательные соображения.
Он, очевидно, подменял благородную идею, теорию практикой, когда оценивал тенденции развития советской культуры в целом в СССР и ее национальных составляющих. «Достижения русской культуры, достижения украинской культуры и т. д. идут на арену нашего сотрудничества, чтобы создать международную пролетарскую культуру на территории целого СССР, и никто не претендует на гегемонию, на фактическое или формальное руководство, и это не является каким-то опекунством или гегемонией одной культуры над другой, не является какой-либо претензией на неравноправные отношения между народами, а наоборот – это братское сотрудничество в общем деле»
[401].
Ведь лейтмотив той же статьи Н. А. Скрыпника – попытка развенчания так называемой теории борьбы двух культур. Он считал, что на самом деле существует борьба между буржуазными культурами двух наций, а пролетариату разных наций, коммунистам это особо не угрожает. Самое большое, идеология «граждан Зеровых» (Н. А. Зеров – поэт, представитель направления «неоклассиков») может найти некоторый отклик у отдельных членов КП(б)У, к примеру у Н. Г. Хвылевого
[402].
