Я вскинул руку к виску, а сам разглядывал лейтенантов. Интересно. Один наш, из морской пехоты. Фуражка с крабом, тельняшка в вырезе камуфляжного комбеза. И очень характерный ожог на щеке. Танкист? Второй с пушками на погонах… и с обожженными руками. Еще один? Я так понимаю, что мне привели командира экипажа? А другой тогда кто? Да, ладно, сейчас все выяснится. Разговор начал, что характерно, Баранчук. Вежливо так, можно сказать, ласково:
– Доброе утро.
– Здравия желаю.
– Товарищ сержант, постройте экипаж.
– Есть.
– Экипаж, к машине.
За спиной простучали по броне сапоги. Капитан улыбался, как кот, наевшийся сметаны.
– Товарищи краснофлотцы, командование высоко оценивает ваши действия в период боев. Однако, учитывая, что никто из вас ранее не служил в танковых частях РККА, ваш экипаж решено укрепить. Знакомьтесь. Новый командир танка – лейтенант Морозов. Танковый техник, он же водитель – лейтенант Шевельков. Оба они опытные танкисты, воевали с первых дней войны. Были ранены, после излечения оказались у нас. Есть вопросы?
Вопросы были. Не совсем по теме и не к этому… баранчику, но задам я их позже Ольшанскому. А пока из-за спины спросил Иволгин:
– А командир?
И тут капитан просто засиял, аки солнышко:
– У товарища Яковлева никаких документов, к сожалению, нет. Поэтому до выяснения краснофлотец Яковлев направляется для прохождения службы в роту старшего лейтенанта Ольшанского. Краснофлотец Яковлев!
– Я!
– Сдайте шлем и отправляйтесь в расположение роты.
– Есть.
Я стянул с головы шлемофон. Иволгин взял его у меня из рук и полез в машину. Обратно выбрался с моим «MP-40» и ранцем в руках. Капитан открыл рот, но поймал взгляд моего нового командира и промолчал. Зато Ольшанский нет:
– Товарищ капитан, приказ командования вы выполнили, прошу вернуться в свое расположение.
Улыбка Баранчука несколько притухла, но возражать он не решился, козырнул и ушел. Его ординарец отправился следом.
– Сержант, на прощание с товарищами могу выделить только пять минут. Я пока с лейтенантами побеседую.
А как прощаются на войне? Пожали друг другу руки, парни быстренько написали мне номера полевой почты и на всякий случай домашние адреса. Вот и все прощание.
– Гурамишвили, проводи сержанта к Филину. Пусть выдаст новое обмундирование и все, что положено.
Всю дорогу мой сопровождающий ругался, большей частью по-грузински. Оказывается, этот капитан после нашей первой встречи некоторое время провел в роте. Проявил себя неплохо, во время боя находился на позициях, труса не праздновал, подбадривал бойцов. Даже заменил первого номера у пулемета, пока того перевязывали. Ольшанский даже благодарность ему объявил. А сегодня в пять утра появился на КП – ПНП с этими двумя лейтенантами.
Оказывается, вернувшись в штаб, прочно обосновавшийся в здании казино, капитан развил бурную деятельность. Доложил о танке, посетовал, что его можно использовать гораздо эффективнее, но экипаж неполон и танкистов в нем нет совсем. Интересовался мной, но поскольку я, после того как дважды тонул, «многого не помню», ничего конкретного выяснить не смог. Вот и придумал понизить меня в звании именно на этом основании – нет никаких данных.
Так за разговорами мы добрались до старшины роты. Точнее, не старшины, того еще в самом начале ранило, а до Филина. Вот кому фамилия подходит. Не толстый, но как будто раздувшийся. Короткая шея, глаза чуть навыкате, оттопыренные уши. Филин не филин, но сова – однозначно. При всем этом мужик обладал каллиграфическим почерком и числился писарем и помощником старшины. Вот он теперь и заправлял всем хозяйством.
Распоряжения насчет меня он, похоже, получил заранее. Мне сразу выдали черные брюки и китель, а также камуфляжный комбез, вроде того, который был на лейтенанте Морозове. Кстати, черного берета еще нет, так что бескозырка. Выдали нормальный ранец вместо фрицевского, с уважением глядя на гранаты с длинной ручкой, которые я перекладывал из одного в другой. Выдали пару «лимонок» «Ф-1», в дополнение к моим трофеям. Выдали нож, сухой паек, запасные портянки, потом еще одни, когда я показал, что у меня намотано на ноги. Через тридцать минут я был похож на нормального бойца. Кроме всего прочего, мне выдали погоны уже с сержантскими лычками. Надеюсь, мне командир объяснит, в чем прикол, меня же на его глазах разжаловали.
Объяснил. Едва я привел себя в порядок, меня позвали к Ольшанскому. На КП ждал фотограф. Сделал несколько снимков и убежал. А ротный предложил мне сесть. Посмотрел на часы, я сделал то же самое. 6.30. Командир заметил мой взгляд и улыбнулся:
– Раньше девяти немцы не начнут. У них распорядок. Есть время кое-что прояснить. Ты, сержант, на Морозова и Шевелькова не обижайся. Они всего не знали, так что и понять происходящее не смогли. А так – капитан правду сказал. Оба танкисты, оба воевали с первых дней, оба горели в танках. Как оказались в десанте – отдельная история. Морозов, тот вместе с братом воевал. На одной машине. Когда их подбили, он потерял сознание. Брат его из танка вытащил, потушил и почти дотащил до своих, а тут минометный обстрел. Погиб на месте. Морозов попал в севастопольский госпиталь. После выписки подал рапорт, просил направить на самый передний край. Парень он тренированный, между прочим, самбист, взяли к нам.
У Шевелькова все по-другому. Они тоже горели, он вытащил командира, понес в санбат. Вошел, а там одни трупы. Немецкая разведка на них наткнулась и всех в ножи. А над медсестрами еще и изгалялись, сволочи. К рычагам ему было пока нельзя, с такими руками направили в артиллерию, инженером в реммастерские. Он тоже писал рапорта, просился на передок. Так и попал в наш десант. Я думаю, что с твоими они сработаются. А потом подойдет второй эшелон, там и танки будут и танкисты. Вернут моряков на море.
То, что лейтенант мне все это объясняет, было приятно. Командир чувствует допущенную несправедливость и старается сгладить ситуацию. Нет, не зря он был кумиром для всех будущих морпехов. Оставался вопрос о моем звании. Но и его я задать не успел. Примчался фотограф, принес мои фотографии. Маленькие, типа паспортных. Ольшанский передал их пришедшему на КП Филину, тот взял какую-то книжечку, достал пузырек с клеем. Спросил фамилию, имя, отчество, дату рождения, адрес. Через пару минут мне вручили книжку краснофлотца.
Там значилось, что это дубликат. Номер приказа о зачислении краснофлотца Яковлева Сергея Юрьевича в 1-ю роту 2-го батальона 8-й бригады морской пехоты. Следом приказ о присвоении звания сержант. Но уже в 1-ю отдельную роту 8-й бригады морской пехоты. Но ведь звание сержанта может присвоить только комдив или в нашем случае комбриг? Ольшанский мое удивление заметил и сказал, что я могу не волноваться, все законно. Ладно, не буду волноваться.
Я посмотрел на Филина.
– Ефрейтор у вас на все руки мастер. Он и старшина, он и писарь.
