Боги. Это в их духе. И скажите, как у такой отбитой пары родился благоразумный сын? Лев же с детства вытаскивает их из вечный передряг и спасает от аферистов.
-…за дом расплатился. Взял ипотеку. Но они должны были около миллиона людям. Пятьсот он где-то нашел, но необходимо еще столько же. А сроки поджимают.
Я потираю лоб и со страхом, затаившемся в желудке, задаю Коле единственно важный вопрос.
- Когда нужно отдать деньги?
Сколько у меня есть времени, чтобы найти полмиллиона?
- Вчера. Он должен был отдать деньги еще вчера.
К Кириллу я все же опаздываю. По пути долго размышляю, просить ли о помощи папу. Я даже набираю его, но тот слишком удивляется моему звонку. И разговаривает как-то с натяжкой, будто нехотя. А едва я упоминаю деньги, задает много лишних вопросов.
Так, если без него, с карт я тысяч шестьдесят наскребу. Что дальше? Одолжить? Черт, знаю, Марат клуб раскручивает, в это время он обычно на нуле, но оставляю в качестве запасного варианта. Может, взять кредит? Правда, кто мне его даст, я ни дня официально не работала. Мама?
Не могу перестать думать, как вытащить Мочалина.
Слишком поздно замечаю Кирилла, что курит на лестнице прямо передо мной. Не успеваю подготовиться и придумать, что ему говорить. Поэтому просто смотрю на него. В светлой футболке он даже выглядит как-то иначе, но в остальном ничего не изменилось – тот же насмешливый взгляд, та же уверенная осанка. То же напряжение, которое растет во мне с каждым шагом навстречу.
- Извини за опоздание.
Пытаюсь самообладание вернуть, выступив первой.
Кирилл наглым образом выкидывает сигарету в траву и спускается. Ладошки потеют. Почему он так действует на меня? Мне не нравится, приходится собирать все силы в кулак, чтобы заставить себя горделиво вздернуть подбородок. Но Скоморохин, остановившись, наклоняет голову вправо и всматривается в мое лицо.
- Что с тобой? – спрашивает в лоб.
Как он узнал?
Я несколько раз открываю рот, чтобы заговорить, но не решаюсь соврать. Боги, я как глупая рыбка из аквариума. Терпеть их не могу. И всевидящий третий глаз Кирилла тоже! И его самого!
- Деньги нужны, - выкладываю все как есть.
Почему с ним получается так просто? И даже не стыдно от того, что кажусь жалкой. Это потому что мне плевать на него, да?
- Много?
Он удивляет меня с каждым новым вопросом все больше. Может, поэтому решаю продолжить откровения.
- Пятьсот тысяч.
Жду, что он засвистит, ляпнет что-нибудь, покрутит у виска. Но Кир так же спокоен, как и несколько минут назад.
- Надеюсь, рублей?
- Что? – не понимаю сначала я, а потом тут же добавляю: - Да-да, конечно, рублей.
- Очень нужны? – не унимается.
- Очень, - честно признаюсь я.
Слышу отчаяние в собственном голосе.
- Достанем.
Что?
Скоморохин тут же кивает идти наверх. Уже шутит, что побег от мозгоправа ему недешево обходится, а я следую за ним на автопилоте.
Он ведь даже не стал уточнять, для чего они мне нужны.
Так вообще бывает?
Глава 16
Кир
Я смотрю на нее, но не вижу, слушаю, но не слышу. Ярослава не статична – вечный двигатель, блин – и окутана воспоминаниями. Теми, что раздражают мой сон. Теми, в которых я трогаю ее нежную кожу, вдыхаю запах, который въелся в пазухи носа и бесит. Как же чертовски бесит! До стиснутых зубов, до сжатых кулаков, до тяжести в паху. Да, стоит признать, что тело легко откликается на Гайку на уровне гребаной химии.
Но как объяснить все остальное?
То, что убирал падающие на ее лицо волосы, когда она уснула на баре. Или как отнес в берлогу, а она бормотала во сне, словно мультяшка. Не сводил с нее глаз, пока не отключился и не встретил ее там, за гранью реального.
Я привык быть честным. Поэтому открыто себя спрашиваю: что за дичь творится со мной? И почему я думаю о том, что она отравила меня сладостью и трусливо сбежала?
- А, что? – переспрашиваю, поймав взгляды в мою сторону.
Неловкую паузу сменяет тонкий смех Гайки. Мозгоправ улыбается – да ладно? Со мной он никогда не позволяет себе таких вольностей, всегда профессионально держит лицо. Но эта зараза любого заболтает.
Отвлекаюсь, а она уже всю подноготную выкладывает. И не стесняется. А я внезапно осознаю, что многое из услышанного итак знал. Ерунда какая-то, да? Но я ведь помню, так отчетливо помню эти розовые пряди трехлетней давности, про которые вещает.
- Да, но Лёва… это мой друг. Так вот Лёва, он отругал меня за испорченные волосы. А потом он…
Мой друг то, мой друг это. Мой друг, друг, друг.
Встаю с дивана, и две пары глаз снова впиваются в меня, как пиявки.
Что?
- Покурю, - бросаю и выхожу на балкон.
Смотрю вниз с двадцатого этажа. Вид завораживает. Как много раз я прятался здесь, когда сбегал от разговоров, что рвали сердце и душу. И мозгоправ еще припомнит мне этот побег. Умеет он выворачивать все так, что становится стыдно. Но есть вещи, которые невыносимо слушать. Правда, думал, кроме матери, ни одна тема не сможет вывести из равновесия. Но нет же, долбит из-за Гайки. Ее помешательство на кучерявом, оно же не нормальное! И какого черта меня вообще это волнует?
Она плохо влияет. Точно плохо. Тогда почему в окно вижу, как она смеется, и кажется, что пространство рядом с ней становится… светлее?
Кажется.
Докуриваю вторую, даже подташнивает, ничего ведь не ел. Краем глаза замечаю, что она подходит ближе и машет мне. Улыбается, а потом исчезает из кабинета.
Еще некоторое время смотрю в пустоту хмурого неба, которое внезапно прячет солнце. И не говорите, что это из-за того, что липучка смылась.
- Я понял, почему она тебе понравилась, - заговаривает мозгоправ, едва я закрываю за собой дверь, отсекая горячий воздух.
- Она мне не…
- Не важно. Это не важно. Эта девушка – твое лекарство.
Что-о?
- Лекарство от чего?
- От губительного одиночества, в котором ты себя топишь.
Не могу не согласиться, что липучки действительно много, но не пойму, куда он клонит.
- Она может вылечить пустоту, которую ты заполняешь призраками прошлого.
Я подвисаю, ошарашенный даже предполагаемой возможностью этой безумной идеи. Затем встаю и молча бреду на выход.
- Сеанс окончен.
- Кирилл.
