- Мы… помогали друг другу. Нас обоих устраивало происходящее. Я был честен с ней с самого начала. Правда, это все равно не помогло избежать некоторого недопонимания.
Значит, они спали вместе, а Диана захотела большего? Это он называет недопониманием?
- Но я благодарен ей, она хороший человек. Поддержала меня в трудный момент, помогла найти часть денег.
От его слов сводит горло, с губ срывается яростный шепот.
- Если бы ты с самого начала поделился со мной, мы бы все решили быстрее и…
- Я не мог, - парирует довольно резко. – Я не мог поделиться этим с тобой. Я не мог упасть в твоих глазах еще ниже.
- Ну что за глупости ты говоришь? Ты не виноват, что твои родители живут в известном только им мире! Ты не такой, как они.
- Но это мои родители. Других нет.
- А…
- Не нужно меня переубеждать. Мы с тобой точно с разных планет.
Я закатываю глаза и с закипающей во мне злостью разворачиваюсь, чтобы уйти. Но длинные пальцы с силой сжимают мой локоть, притягивают обратно. Мое лицо оказывается в капкане рук.
- Яся… Яська моя, - шепчет Лев не своим голосом, - я чуть с ума не сошел, когда он трогал тебя, когда целовал.
Слова гудят в тишине, шершавые ладони гладят щеки и шею.
- Я пытался не думать о тебе. Пытался оградить от дерьма, в котором сам тону. Пытался задушить в себе… Я пытался. И все равно думаю, все равно хочу…
Я замираю. Всегда же мечтала услышать это. Почему сейчас?
- Но?
«Но» не озвучено, только я чувствую его присутствие. И, судя по выражению лица Мочалина, оно прямо-таки монументальное.
- Я тебя не достоин.
Прыскаю, но внутри все обрывается разом.
- Дело в деньгах? – спрашиваю очевидную вещь и вижу подтверждение в родных глазах. – Всегда было в деньгах.
Я вдруг резко осознаю, что так долго страдала лишь из-за этих дурацких предрассудков. И это особенно горько. Хочется хохотать и плакать одновременно.
- Поэтому ты не желаешь быть со мной? Неужели какие-то бумажки важнее чувств?
А теперь я вижу, что чувства есть. И раньше были, просто я оказалась слишком слаба, чтобы поверить в них.
- Деньги для меня ничего не значат! – повышаю голос. - Ты же знаешь, уверена, знаешь, как я отношусь к тебе! Как мои родители относятся к тебе! Для чего отталкиваешь?
- Да на тебе одежды тысяч на пятьдесят, а это моя месячная зарплата с двух работ! – не менее эмоционально выплевывает в лицо.
Нервный смех пробирает. Так во всем виноваты брендовые кроссовки?
- И больше у меня в ближайшее время не будет, – вещает чуть тише Лев. – У меня нет крутых и рассудительных родителей, как у тебя.
Он злится. Впервые вижу Мочалина в гневе. Он же всегда отмалчивался. Я ни разу не слышала от него ни одного упрека в сторону близких, которые всю жизнь ездили на нем. Он и сейчас выражается сдержанно, но я все читаю в его глазах и жесткой линии губ.
- Я не вписываюсь в твой мир. – Снова эти громкие заявления.
Срабатывает детонатор, и меня рвет на части.
- В какой, блин, мир? – я кричу, размахивая руками. – Или ты думаешь, я хожу на балы и ем улитки в ресторанах? Ты же знаешь меня, как никто другой! Ты знаешь, что я никогда не давала ни малейшего повода помыслить, что деньги в моей жизни имеют принципиальное значение. Я, блин, не принцесса!
- Я и не считаю так, но ты без денег толком не жила. А я…
- А я, а я. Ты думаешь лишь о себе и своем комфорте. Да плевать мне них! Это ты, ты боишься рискнуть! Тыпостоянно твердишь про какой-то «мой мир». О чем ты вообще? О нюхающих мажорах и подругах, которые раздвигают ноги по первому зову? Мой мир – это ты! Наш домик на дереве, гаражи, за которыми пробовали курить, трубы, где прятали дневники с плохими отметками и играли в футбол. Вот он мой…
Договорить не выходит, потому что Лев целует меня.
Я обмираю. Я будто в вакуумном пузыре – ни звука вокруг. Руки падают вдоль тела. Даже не сразу понимаю, что происходит.
Мочалин отстраняется, мелкими поцелуями покрывает лицо, притягивает ближе, шепчет, что любит и всегда любил только меня. Обнимает так крепко – ребра почти трещат.
А я смотрю поверх его плеча. Туда, где всего пару минут назад с сигаретой в руке стоял Кирилл Скоморохин.
Глава 21
Кир
Меня словно оглушило. Со мной было нечто подобное, когда я получил баротравму на дайвинге в Австралии. Как всегда, сделал по-своему – послал к чертям правила и нырнул, не продув уши. Да еще и глубже, чем следовало. Я испытывал себя. Зато нашел предел. И потом, когда сидел на яхте и ни хрена не слышал, а в ушах стоял пронзительный звон, было очень больно.
Вот только сейчас в разы больнее.
Из-за Гайки? Не верится, да ну. Но ее «пойдем» на просьбу кучерявого поговорить в такой момент… хуже плевка.
Тру рукой лицо, чтобы прийти в себя, сжимаю челюсть. Выхожу, в чем был, покурить. И замерзнуть к чертям собачьим, только бы не бил жар и в штанах стало свободнее.
Замечаю на соседнем крыльце Диану, прослеживаю, куда смотрит. Гуманоид спорит о чем-то с Ярославой вдалеке. Не слышу подробностей, но спорят эмоционально. Даже пробирает зависть. Потому что эгоистично хочется запереть эту заразу в доме и больше не делить ее ни с кем. Да, и я больше не вру себе – я попал.
Задумываюсь и не замечаю, как Ди подходит ко мне, молча подкуривает от сигареты. Про зажигалку не спрашивает, хотя точно знает, что она у меня есть. С одного взгляда понимаю, что ей не легче. Не лез в душу ни неделей раньше, ни сегодня, но в эту минуту осознаю, что терлась она с кудрявым не шутки ради.
- Ты же сама говорила, что мы не нужны таким, как они. Что лучше не привязываться.
- Говорила, - подтверждает, даже не обернувшись. – Но я не перестаю верить.
Ее глаза блестят.
- У вас же несерьезно? Ты сколько раз доказывала мне, что все «просто». Помогли друг другу и разбежались.
- Да, так и было. Но он мне правда понравился. По-настоящему, - последние слова произносит шепотом, будто стыдится их.
- Ди, он тебе не пара.
- Думаешь, я не понимаю? – резко поворачивается и делает выпад. – Да я же никогда не сравнюсь с его идеальной Ясей! Даже если все деньги мира достану ему! Да что угодно сделаю!
- Я не об этом.
Хмурюсь. Собирался же сказать совершенно противоположное. Хотел объяснить глупой, что она лучше придурка, лучше многих, кого знаю. И это он ее недостоин.
А потом резко обрубает.
