Как бы ни убеждала себя, как бы ни уговаривал меня не думать ни о чем Кирилл, я все равно медленно схожу с ума. В груди будто образовался ком и не дает нормально ни вдохнуть, ни выдохнуть. Все будет хорошо, даже лучше, - повторяю я про себя. А в ответ недружелюбно завывает ветер.
На следующее утро погода становится только хуже, разыгрывается ураган. Наш рейс задерживают на десять часов. Я начинаю нервничать, накручивать себя. По дороге в аэропорт мне кажется, что вижу знаки. И даже когда сквозь серость проглядывает солнце, не могу успокоиться.
Кирилл не комментирует мое состояние. Молча обнимает, сжимает дрожащие ладошки. Аля с Маратом сопят на плечах друг у друга – везет им. А я и сама не могу расслабиться, и Кириллу не даю. То вскакиваю на ноги и хожу рядом с панорамными окнами – там виднеется наш самолетик, который с силой хлещет дождь. То бесцельно ковыряюсь в рюкзаке, то нервно отстукиваю чечетку пятками о плитку и бешу окружающих. А что творится со мной в самолете!
Взлет проходит просто ужасно. Нас трясет, кидает из стороны в сторону, а потом мы и вовсе проваливаемся несколько раз вниз. В животе неприятно ухает. В голове сотни мыслей о том, что пришел мой конец, что я не попрощалась с мамой и что не сказала Кириллу самые главные слова.
- Я люблю тебя, люблю, люблю, - бормочу судорожно и глубже зарываюсь в теплые объятия.
- Тише, девочка моя, - звучит в ответ нежно до мурашек.
Он целует макушку и прижимает крепче к себе. Держит до тех пор, пока самолет не набирает безопасную высоту полета. Но я и после не отпускаю его руку – до самого конца рейса сжимаю ладонь, потому что по-прежнему убеждена – что-то должно произойти.
Ненавижу самолеты еще больше распущенных волос.
Когда после двенадцатичасового перелета мы вслед за Олейниками выходим из аэропорта, я не верю, что иду по земле. Ноги все еще ватные, я как космонавт в невесомости. Вдыхаю родной воздух, и тревога постепенно отступает. Улыбаюсь, что жива. Собираюсь набрать папе, чтобы услышать его голос и сказать…
Взгляд цепляется за яркую кудрявую гриву. Не верю глазам, моргаю много-много раз, но видение не исчезает. На дорожке среди встречающих и таксистов, что нашептывают заклинания, стоит Лев. С огромным букетом ромашек в руках. Черт.
Мочалин смотрит прямо на нас с Кириллом, точнее на наши переплетенные пальцы. И я догадываюсь, куда смотрит Кир, судя по тому, как напрягается его рука.
Немая пауза. Олейники что-то спрашивают, я извиняюсь и обещаю, что спишемся позже. Марат с подозрением смотрит на нас, потом замечает в толпе Лёву, хмурится, но не влезает. Прощается и с трудом уводит любопытную Алю.
И вот куда деваются мысли, когда они так нужны? В голове пустота.
- Кирилл, - глядя вперед, начинаю.
Он одергивает меня за руку, разворачивает к себе и заставляет посмотреть на него.
- Брось кучерявого.
Что? Я это и вслух транслирую.
- Что слышала. Брось его прямо здесь и сейчас. Ты должна мне желание, помнишь? За базу. Так вот я желаю, чтобы ты бросила его.
В один миг свирепею. Не от заявлений, тона или внезапного порыва свести счеты. А из-за того, что он вообще смел думать, что я была с ним, признавалась ему в любви, будучи в отношениях с другим. Мы, конечно, обходили тему Лёвы стороной, но я полагала, все итак ясно.
Видимо, нет.
- Я говорил, что не собираюсь делить тебя с ним.
- Заткнись!
Кир застывает с открытым ртом, ведет бровью вверх.
- Просто заткнись! – продолжаю. – Я рассталась со Львом перед Доминиканой. Я бы никогда даже не посмотрела в твою сторону, если бы решила быть с ним. И меня оскорбляет, что ты мог так подумать.
Кирилл молчит. Вижу, что на лице проступает радость вперемешку с раскаянием.
- Но мне нужно поговорить со Львом. Мы много гадостей наговорили друг другу, когда виделись последний раз, и…
Скоморохин рычит. Предчувствие меня не обмануло – все идет наперекосяк. Мало того, что съехали из райского сада, так уже и Армагеддон на подходе.
Не сдерживаюсь и целую его. Зло, быстро, в губы. Не чтобы обидеть одного и усмирить другого, а чтобы расставить все по местам. И показать Киру, что по возвращении домой ничего не изменилось. Я бы и о любви напомнила, если бы он не вел себя как полный придурок.
- У вас пять минут, на парковке жду.
Кирилл указывает в сторону стоянки, я киваю. Он уходит, а я не смею двинуться с места до тех пор, пока он не превращается в маленькую точку.
Вдох-выдох, мелко перебираю ногами. Иду медленно, будто надеюсь никогда не дойти до Мочалина. Но дохожу. И довольно быстро. И теперь, когда я встречаю его понурый взгляд, замечаю опущенные плечи и приунывшие цветы, мне становится стыдно. За то, что разбередила это болото. Ведь спокойно жили, пока я не пошла в лобовую атаку и нас не затянула трясина.
- Ты всегда убеждала меня, что деньги для тебя не имеют значения, а теперь ты с этим, - вместо «привет» говорит он.
- Я люблю его, - не желая тянуть резину, начинаю диалог с главного.
Кирилл ждет меня, и я не хочу подрывать его доверие. То, что он позволил поговорить с Лёвой, уже много значит. Это ведь не в духе Кирилла – уступать. И еще я на секунду представила, что здесь – пусть даже с благими намерениями – появилась бы Диана. Бр-р.
- А как быть с нами? – растерянно спрашивает Лев, и я убеждаюсь в том, что он явно надеялся на другой исход моих приключений.
Любой, кто знает Кирилла, надеялся бы.
- Прости меня, некрасиво вышло, - оправдываюсь, а мыслями уже тянусь к Скоморохину.
- Несвоевременность – вечная драма, где есть он и она, - напевает Лев.
Я усмехаюсь горько. Похоже на нас. Вот только…
- Мы не любили друг друга, - произношу истину, которую поняла лишь недавно.
- Не говори за меня.
- Лёв, это правда. Нам только показалось. Заигрались мы, я тебя запутала. Не такая она эта любовь. И ты знаешь, что я права.
Он долго и пристально смотрит мне через плечо.
- Наверное, - произносит тихо, а затем морщит нос и кивает на букет. – Возьмешь цветы?
- Они прекрасны.
- Но нет, - отвечает за меня. – Понял. Что ж…
- Может, тебя подкинуть в город? – спрашиваю в затянувшемся молчании.
Но мы оба быстро понимаем, что идея плохая. Отворачиваемся, ищем что-то на асфальтной плитке. Впервые за много лет я чувствую себя рядом с ним неловко. Мне не нравится, хочется сбежать.
- Я пойду. На автобусе доберусь.
Движения Льва смазаны. Он тоже не знает, как быть.
- Я надеюсь, у тебя все будет хорошо. Ты, кстати, общаешься с Дианой?
