Профессиональная кинокритика, интересующаяся только вопросами формы, не сочла нужным прояснить эти разнообразные искажения (впрочем, она их, конечно, и не заметила)
[920] и поэтому не смогла устроить ни малейшей дискуссии (которая, возможно, повлияла бы на восприятие фильма), так что неудовлетворенным зрителям оставалось лишь обращаться к книгам. Чтение романа Дюма, если кого-то не отпугивал объем в шестьсот-семьсот страниц, могло, конечно, заставить задуматься — но не объясняло, что вызвало такой бум в конце XX в. издание «Мемуаров» королевы, если кто-то и обнаруживал, что она их написала, никоим образом не предлагало ему нового взгляда на сюжет: для маленького тулузского издательства издание подготовила Сильви Розенкер, переводчица с английского, видимо, столь же мало сведущая в тонкостях французского языка, как и в тонкостях истории XVI в., текст изобилует орфографическими ошибками (хоть и модернизирован), ему предпосланы две заметки, предельно краткие и тем не менее полные ошибок и мифических данных, он содержит примечания, небольшие, но не всегда точные, и завершается кратким послесловием на основе настоящего исследования — к счастью, не упомянутого!
Для жизнеописаний характерны те же невзыскательный вкус и посредственное качество. Андре Кастело, популярному биографу, который с начала шестидесятых годов проявил интерес ко всем великим мужам и знаменитым женщинам, какие только есть в истории Франции, до тех пор не приходило в голову обратиться к образу последней из Валуа, но в 1993 г. он издал «Королеву Марго» в духе прочих своих произведений. Жан Кастаред, любитель истории из Гаскони, который уже был автором «Габриэли д'Эстре, или страсти короля», а позже выпустит «Сентиментальную географию Аквитании», в свою очередь в том же 1993 г. предложил размышления сходного разлива в книге «Тройная жизнь королевы Марго: любовница, заговорщица, писательница». От этих книг, в которых расчет на невзыскательного читателя бросается в глаза и которые ничуть не отклоняются от колеи, проложенной за последние пятьдесят лет, ничего нового и не ждали. Ничего нового нет и в переиздании исследования Хью Росса Уильямсона (ум. 1978), вышедшего на английском языке в 1973 г. под названием «Catherine de' Medici», изданного в 1979 г. на французском под тем же заголовком («Cathérine de Médicis») и тем не менее теперь переименованного в «Екатерину Медичи, мать трех королей Франции и королевы Марго». Зато чего-то нового и серьезного можно было ждать от «Маргариты де Валуа» авторства Жанин Гаррисон, специалиста, известной исследованиями о протестантах XVI в. и о Варфоломеевской ночи. Но ничего этого не нашлось, и хуже того: в ее работе, созданной на основе биографии Марьежоля и исследования, которое вы только что прочли, нагромождены неточности, противоречия, ошибки и даже «сомнительные намеки» — на все это указал Филипп-Жан Катенши в «Монд де ливр» от 3 июня 1994 г., а потом их проанализировал Дени Крузе, другой специалист по последним Валуа, в исследовании под выразительным названием «Караван перлов: критические замечания по поводу "дамы с верблюдами"».
Тем не менее весь остаток года эти книги продавались в тысячах экземпляров, а книга Андре Кастело в 1994 г. была переиздана. Ведь настоящее издание, не очень замеченное по выходе, но ставшее редкостью в книжных магазинах после открытия фестиваля (в результате нескольких интервью, а также четырех похвальных строк в упомянутой статье в «Монд де ливр»), вновь стало доступным лишь через добрых полгода, то есть когда весь ажиотаж спал. А тем временем главные выводы из него были изложены в двух статьях: одна послужила послесловием к изданию «Королевы Марго» в серии «Карманная книга», другая вышла в журнале «Эколь де леттр», очень популярном у преподавателей коллежей и лицеев. Зато в Италии великий издательский дом «Мондадори» выбрал именно настоящую книгу, чтобы приурочить ее издание к выходу фильма на экраны своей страны осенью 1994 г.; связывая историю и легенду о женщине, остававшейся «дочерью Медичи», эта книга несколько недель входила в число десяти самых продаваемых книг сезона
[921].
Таким образом, среди факторов, из-за которых попытка оживления мифа во Франции потерпела неудачу, открытая полемика с ним и анализ роли, какую он играл во французском обществе с середины XIX в., похоже, были достаточно второстепенными. О том, что случилась неудача, можно судить, помимо упомянутых выше скромных результатов [проката фильма], и по тому, что выражение «королева Марго» в заголовках последующих публикаций сделалось редким. Среди тех, где оно все-таки есть, можно назвать два исторических романа: «Нерак, ренессансный город: король Анри, королева Марго, министр Сюлли» Жана Амедея-Собиона (Jean Amédée-Saubion, Nèrac, ville Renaissance: 1556–1558: le roi Henri, la reine Margot, le ministre Sully, Nérac, Gascogne au coeur, 1995) и «Романы королевы Марго: любовники, принесенные в жертву» Жослин Годар (Jocelyne Godard, Les amours de la reine Margot: les amants sacrifiés, Paris, le Sémaphore, 2003). Третье и последнее произведение более неожиданно: это работа Робера Мюшембле, специалиста по истории нового времени и, в частности, по колдовству, под броским названием «Страсти женщин во времена королевы Марго» (Robert Muchembled, Passions de femmes au temps de la reine Margot: 1553–1615, Paris, Seuil, 2003), посвященная наказаниям за женские преступления и проступки в XVI и XVII вв. Не очень понятно, как при раскрытии такой темы может помочь образ королевы. Впрочем, речь о ней почти и не заходит, не считая разбросанных тут и там выражений типа «во времена королевы Марго», «век Марго» и т. д., а также первой главы, названной «Неукротимая Марго» — краткого пересказа доступных биографий, сделанного в насмешливом тоне, который напоминает тон псевдо-исследований середины XX века. Историк, который главе об изнасиловании и о смертной казни за детоубийство дал название «К несчастью для дам», несомненно, не смог устоять перед искушением сделать очередной «сомнительный намек»: разве Маргарита де Валуа не была олицетворением женщин-преступниц — ведь она обманывала мужа, возможно, делала аборты и даже приносила в жертву любовников? Во всяком случае, стремление вновь попрочней связать образ королевы с ее мифом явно ощущается во всем труде, ведь ее постоянно именуют прозвищем, которое придумал Дюма.
Зато на обложках других произведений, вышедших в тот же период, фигурируют настоящие имя и титул королевы: это «Две супруги и королевы в конце XVI в.: Луиза Лотарингская и Маргарита Французская» Жаклин Буше (Jacqueline Boucher, Louise de Lorraine et Marguerite de France: deux épouses et reines â la fin du XVIe siècle, Saint-Etienne, Publication de l'Université de Saint-Étienne, 1995), «Оверньское изгнание Маргариты де Валуа, королевы Марго» Мишеля Муазана (Michel Moisan, L'exil auvergnat de Marguerite de Valois: la reine Margot, Carlat-Usson, 1585–1605, Nonette [Puys-de-Dôme], Créer, 1999), «Жизнь салонов и литературная деятельность: от Маргариты де Валуа до мадам де Сталь» под редакцией Роже Маршаля (Vie des salons et activités littéraires: de Marguerite de Valois à Mme de Staël, actes du colloque de Nancy, 6–8 octobre 1999, recueillis et publ. par Roger Marchai, Nancy, Presses universitaires de Nancy, 2001). Это также наиболее общепринятое ее имя, и только это имя, стоящее на обложках изданий ее текстов, все чаще используется в последние годы. Неудивительно, если это делаю я — будь то в полном издании ее произведений, вышедших в двух томах в 1998 и 1999 гг., или в карманном издании ее прозы, появившемся в 2004 г. Более странно, когда это делает издательство «Меркюр», решившее в 2004 г. в третий раз переиздать антологию, собранную Казо в 1971 г. и вышедшую тогда под заглавием «Мемуары Маргариты де Валуа, королевы Марго», а на сей раз без прозвища; это тем примечательней, что, помимо этого различия, ни одно из неудачных решений, принятых при подготовке предыдущего издания, не было изменено в свете новейших изысканий — которые фактически его целиком осуждают
[922]. Точно так же одно маленькое клермонское издательство в том же 2004 г. предпочло не упоминать кличку в своем издании «Мемуаров» королевы — текст которых, увы, перепечатан из издания Казо: Mémoires de la Reine Margot: 1561–1582; texte établi, trad. et présenté par Eric de Bussac et Pascal Dumaih, Clermont-Ferrand, Paleo, 2004. Наконец, еще одно издание — можно было бы сказать «трижды увы», потому что речь идет о «Плохо обставленном уголке спальни», — увидело свет в 2000 г. В другом маленьком издательстве, на сей раз арлезианском; это сочинение приписано «Маргарите де Валуа, королеве Франции», — Marguerite de Valois, La ruelle mal assortie, Arles, Sulliver, 2000.
