Такой расцвет примечателен сам по себе, потому что подобное возвращение произведений королевы (или того, что за них приняли) в оборот наблюдается впервые с XVII в. Это, несомненно, дополнительное доказательство, что попытка реставрации мифа провалилась, ведь можно вспомнить, что его укрепление с середины XIX в. проявлялось в исчезновении ее текстов из каталогов библиотек. И, однако, приходится констатировать, что новый рост интереса к фигуре Маргариты отчасти происходит вразрез с научными достижениями, без полемики с мифом, и даже иногда воспроизводятся его элементы. Отметим, наконец, чтобы закончить разговор о последнем, что ни сценаристы фильма, ни некоторые «серьезные историки» не гнушались поступков, способствовавших распространению мифа. Шеро и Томпсон изобразили на экране публичное изнасилование Маргариты братьями, и они же показали, как принцессы Франции «в поисках мужчин» прогуливаются без эскорта по Парижу (может, по улице Сен-Дени?), а потом им задирают подолы у стены очень непрезентабельного вида. Гаррисон сделала из «дамы с верблюдами» даму, склонную к выпивке, только на основе расходов на вино в счетах ее дома. Буше уверяла — без более веских оснований, чем Буржон в восьмидесятые годы, — что «Мемуары» Маргариты явно были написаны одной из ее компаньонок.
Таким образом, часть французской элиты по-прежнему питает глухую враждебность к первой супруге Генриха IV. Зато ее миф «больше не работает» в глазах просвещенной публики, уже не считающей эту женщину воплощением «дурных качеств» ей подобных и не видящей в ней доказательство, что последних надо изгнать с публичной сцены; кстати, то же самое можно было бы продемонстрировать и в отношении Екатерины Медичи. Что касается широкой публики, она (как минимум) не оказала триумфального приема двум беллетристам, рассчитывавшим выехать на волне успеха фильма, причем, ни один крупный популярный романист в эту авантюру не ввязался.
Все это следует соотнести с переменами, которые в те же годы переживало французское общество. Действительно, начало девяностых годов стало периодом, когда в результате обнародования статистических данных по Европе о феминизации представительных собраний (по которой Франция заняла последнее место — менее 5 %) было выдвинуто требование о достижении паритета между мужчинами и женщинами, позже поддержанное всем французским обществом
[923]. Феминистки, не лучше знакомые с историей Франции, чем все остальные их сограждане, и очень мало обеспокоенные, как мы видели, судьбой «знатных дам прошлого», неожиданно для себя вновь столкнулись с проблемой «французского исключения» — ведь «страна прав человека» уже некогда обратила на себя внимание тем, что дала женщинам право голоса намного позже, чем соседи. В 1993 г. на коллоквиуме «Демократия "по-французски", или Нежеланные женщины» Женевьева Фресс заявила: «Я выдвигаю гипотезу, что салический закон все еще действует»
[924]. С тех пор остальные исследовательницы приняли эту гипотезу на полном серьезе
[925]. Даже если большинство французов и француженок по-прежнему ничего не знает о процессе, который в конце средневековья привел к отстранению женщин от власти, ясно, что каждый и каждая сегодня отчетливо ощущают, что в этом отстранении нет ничего естественного и что оно имеет глубокие корни в истории, в которой наша страна, возможно, сыграла не лучшую роль.
Поэтому, несомненно, глубинные причины равнодушия современного французского общества к попыткам ввести в моду истории о коварных королевах и порочных принцессах можно понять. И, напротив, новым осознанием необходимости пересмотреть историю Франции через правильно подобранные очки можно объяснить, почему «вторую жизнь» получила «Аллея короля». Действительно, этот хорошо документированный и откровенно иконоборческий роман, который Франсуаза Шандернагор посвятила еще одной «паршивой овце» — мадам де Ментенон, вышедший в 1981 г. и переизданный в 1982 и 1983 гг., с 1993 по 1995 г. претерпел пять новых переизданий. Что касается Маргариты де Валуа, то за последнее десятилетие она встретила больше внимания со стороны исследователей, чем за весь прошедший век.
Так что под конец перейдем к новым познаниям, приобретенным благодаря этой активности. Прежде всего надо отметить интерес, который эта фигура вызывает в других странах. Молодой русский исследователь Владимир Шишкин посвятил ей несколько исторических работ, опубликовал неизданные тексты, хранящиеся в Российской национальной библиотеке в Санкт-Петербурге, и в настоящее время подготовил первое издание ее «Мемуаров» на русском языке
[926]. В США Роберт Сили — автор монографии о Дворцовой академии, учреждении, которому покровительствовал Карл IX, — опубликовал исследование, посвященное мифу о королеве Марго, где выразил желание «вытеснить легенду»; три университетских преподавателя изучили «Мемуары» королевы и приписываемый ей текст — «Плохо обставленный уголок спальни». Кстати, именно на североамериканском континенте прошли четыре первых коллоквиума «Женщины-писательницы [французского] Старого порядка» (в 1993, 1995, 1997 и 1999 гг.), где многие исследования о Маргарите де Валуа были представлены в печать.
В самой Франции, помимо книг, упомянутых выше, в 1994 г. вышел сборник статей на основе материалов первого коллоквиума, целиком посвященного ее персоне
[927], а в 1996 г. была защищена диссертация по истории на тему «Маргарита де Валуа и музыка». Кроме того, о ней было напечатано еще десятка два статей, вышедших либо в журналах, либо в сборниках материалов коллоквиумов. В конечном счете, если учитывать только исследовательские работы, посвященные королеве Маргарите, с 1993 г. вышло восемь книг и четыре десятка статей, из которых до меня дошло менее половины. Эти работы сделаны в самых разных сферах. Больше всего публикаций посвящено ее творчеству, в основном «Мемуарам». Авторы исторических исследований изучали материальные и «функциональные» аспекты жизни королевы (дом, доходы, брак), отдельные эпизоды ее биографии (аженский и оверньский периоды, развод, возвращение в Париж), место религии, философии и музыки в ее жизни, ее роль в культуре и политике, ее круг, ее дворы, ее отдельных челядинцев
[928]. Некоторые работы сосредоточены непосредственно на ее личности (в том числе на формировании таковой и на связях с близкими), насколько можно о ней судить по ее текстам и политическим решениям. Немало трудов посвящено и различным аспектам восприятия ее фигуры, от репутации при жизни до экранизаций «Королевы Марго», в том числе ее образу в «Сатирическом разводе», в «Астрее» и в романе Александра Дюма. Наконец, полное критическое издание наследия королевы позволило предложить публике около десятка стихотворений, никогда не издававшихся либо не публиковавшихся с самого начала XVII в., повторно отыскать рукопись «Показания короля Наваррского» (или «Оправдательную записку»), уточнить текст «Мемуаров» с учетом имеющихся рукописей и, главное, представить во всей связности пять сотен писем, составляющих на сегодня переписку королевы; при этом было обнаружено почти сто пятьдесят неизданных документов, опознаны новые корреспонденты, датированы десятки писем и удалось увидеть целые новые грани жизни королевы.
