В моих легких уже практически нет воздуха, но я жду, когда он сам прекратит это. Не издаю ни звука, не брыкаюсь, дабы не подпитывать внутреннего монстра, потому что это мудло получает кайф, доставляя боль другим. И животное знает, когда нужно остановиться. Восемь или десять минут удушения достаточно, чтобы это привело к летальному исходу, но этого никогда не произойдет. Мишустин уже рефлекторно отсчитывает секунды на своих часах, чтобы жертва не потеряла сознание. На пятьдесят секунд он ослабляет хватку, давая обманчивое представление воздуха. Валерий Федорович «просыпается» и его глаза приобретают небольшую ясность происходящего.
– Как ты думаешь, кого послушают первым делом? Тебя, дворнягу, которая и мизинца на ноге не стоит, или меня, уважаемого человека в городе? – выпад про собственную дочь он игнорирует и его руки отпускают мою шею, и наконец делаю глоток спертого воздуха. – Я тебя уничтожу, Закирова, как и тех ребят, а за собой Сергея потянешь, я тебе это гарантирую. Не хочешь по–хорошему, будет, значит по–плохому. Я не даю тебе выбор, Закирова, я ставлю тебя перед фактом.
Осознание того, что все–таки моя жизнь в ловушке маленькими шажками доходит до меня. К сожалению, в нашем мире правят деньги, которые у меня есть только на проезд до дома и на пельмени из соседней пятерочки.
Стать чертовой пешкой между черным и серым? И ведь сама на это подписалась. Поставила свою подпись в договоре на бесплатное обучение, обязав себя три года отдать на благо государству. И вот что вышло… Отдалась продажному психопату. Шик и блеск.
– А если меня кто узнает, Валерий Федорович? Не боитесь, что вышестоящее руководство узнает о самодеятельности под вашим главенством? – я до сих пор не понимала, почему эта охота на человека спускалась ему с рук. Ведь эти ребята были обезопасены так, что ни один червяк близко к ним не подберется.
Мишустин не спеша прошелся по комнате и принял позу «победителя», оперившись на спинку своего огромного кресла и скрестив ноги.
– Закирова, ты реально дура, – заржал в голос начальник. – Во–первых, связи должны быть везде, а у меня они слишком хорошие. А, во–вторых, тебя это волновать не должно. Исполнять мой приказ твоя прямая обязанность, – достал из кармана кошелек и начинает отсчитывать пару купюр. – Завтра чтобы пришла не такая. Волосы покрась, линзы купи. Не мне тебя учить. Паспорт готов уже готов. Осталось фото, – отдает четкие приказы, следуя своему собственному плану.
– Что же это за связи, которые не помогли вам изначально? Или Землин не та пешка, которую может съесть ферзь?
– Предупреждаю еще раз, Закирова. Один промах я тебе простил. Керава был не так важен, да и не хотелось портить отношения с Седовым, а вот тут, попытаешь подставить – убью. Ты поняла меня? Сергея твоего, а потом…, – на миг замолкает, а я молюсь, чтобы он не вспомнил про Агафью Гавриловну, потому что один раз имела неосторожность поговорить с ней на работе, так как мизинец на левой руке ныл. И он, как обычно, не ошибся, – у тетушки прихватило сердце. – А… У тебя же есть тетка какая–то, Агафья. Так вот сначала ее, а потом парня этого, – заржал, как лошадь, Мишустин, упиваясь своей «властью». – И ты смотреть все будешь, поняла?!
– Откуда? – загромным голосом спросила у него, хотя мне и не требовался ответ. Я уже знала, что сама виновата в этом.
– Оттуда, Закирова. По телефону трещи меньше во время обеда, умнее будешь.
Чертов сукин сын! Сделал все так, что у меня не существует ходов к отступлению. Знал, что я вынуждена, буду согласиться. Молча, подхожу к нему и забираю деньги из рук:
– Как бы все это боком вам не вышло, Валер Федорович.
Мишустин усмехнулся и смерил меня ироничным взглядом:
– Угрожаешь, Закирова?
– Что вы, как я могу! Просто предупреждаю, – улыбнулась ему лишь одним уголком губ, продолжая смотреть в глаза этого психа.
Я обязательно придумаю, как выбраться из этой паутины.
Улыбка сошла с его губ, они сжались в тонкую линию. Валерий Федорович выпрямился и скрестил руки на груди. Он думал, что ни одна сила в мире не могла бы сдвинуть его с места. Но я буду не Закирова, если не остановлю этот беспредел.
Мишустин подошел ко мне практически вплотную. Вызывающе вздернула подбородок, не собираясь даже опускать глаза. Он ждет, когда наконец подчинюсь и обрету преданный блеск в своих глазах, смотря в его сторону. Но мне доставляет какое–то садистское удовольствие заставлять его испытывать такое же невероятное раздражение, какое он вызывает во мне.
– Проваливай, Закирова, – не прощаясь, выхожу из его кабинета, напоследок громко хлопнув дверью.
Глава 6.
– Алия! Да остановись же ты! Неугомонная! – кричит мне вслед Сережка, а я не могу. Ноги так и несут подальше от этого вместилища ада. Хочется развернуться и собственными руками придушить этого гада, что уже пятнадцать лет заточения не кажутся такими уж и ужасными.
Мимо меня проносятся школьники, люди, а в голове лишь одни мысли, как теперь быть. Мишустин же на этом не остановится. Он заклюет меня или сделает еще одну игрушку для своих утех. Мне иногда кажется, что лучше бы этого Захара посадили. Черт, Алия, так же нельзя! Землин не виноват хотя бы в том, что на него вешаются различные профурсетки. Хотя, виноват, еще как! Да он же женщин меняет так, словно счет ведет для спора. В любом случае, кто я такая есть, чтобы осуждать его? Мне на нем не жениться, детей не крестить.
Небо затягивается тучами и вот–вот пойдет дождь. Погода так изменчива… С утра выходишь на улицу, наслаждаешься теплыми лучами солнца, радуешься каждому дуновению ветра, а спустя десять минут на тебя обрушивается ливень с градом. Вот и жизнь такая же переменчивая…
– Девушка, да остановитесь же! – грубо хватает меня за руку какая–то женщина, и тут же отступает назад, и лишь встревоженные возгласы сзади останавливают меня от недодуманных действий.
Поворачиваюсь назад и не вижу Сережу, который так отчаянно меня пытался догнать. Лишь толпу людей… Кудахчет так, словно курятник на рассвете. Мое сердце сжимается. Меня пугает то, что я не вижу своего Сережу в этой толпе. Вдруг это из–за него случился такой переполох?
– Ну что же ты стоишь! Иди к нему! Парень в обморок из-за тебя упал! – подталкивает меня женщина, а я никак не могу сдвинуться с места. Сделать хотя бы этот чертов шаг, потому что боюсь упасть в пропасть. В этот момент я чувствую себя рассеянной и слабой. Отвратительное чувство, скажу я вам.
