– Лет с шестнадцати, – слова непроизвольно вылетают изо рта.
Сначала хочется казаться взрослой, затягиваясь сигаретой за гаражами. Потом думаешь, что так успокаиваешь нервы. А вследствие оказываешься, зависима от никотина. Вот и весь расклад.
– Я предпочитаю, чтобы от девушек пахло карамелью, а не пепельницей.
– Как мило, но, во–первых, я не твоя девушка, а, во–вторых, я взрослая девушка, которая вправе сама лично принимать решения, касающиеся непосредственно меня самой.
– Ты кажешься себе взрослой, не так ли? – серьезно спрашивает Михаил.
– А что разве нет?
– И в чем заключается твоя взрослость, Алия Максимовна?
– Можно без отчества? Я не твоя училка, – огрызаюсь ему.
– Отвечай на вопрос, – тут же приказывает Михаил.
Я бесшумно вздохнула и прикрыла глаза, чтобы собрать все мысли воедино, но в голове было пусто. Почему я не могу ответить на такой элементарный вопрос? Да и с какой стати он вообще задает мне этот вопрос? Разве его кроты не перерыли информацию обо мне?
Захватив побольше воздуха в легкие, ответила ему:
– Ты думаешь жизнь в дет.доме сказочна, как ее описывают по телевизору? – набрасываюсь на него. – Ты думаешь так легко найти человека, который легко расстанется со своими деньгами, желая вылечить незнакомого ребенка? Думаешь легко учиться в высшем заведении, где каждый мажор и сыночек какого–то депутата? Если ты не знал, то дети бывают намного жестче взрослых и сломать психику ничего не стоит, как сходить в туалет! Ты думаешь заботиться о себе, своем здоровье и эмоциональном плане, так легко? Если ты думаешь ,что это масочки по утрам и пробежки по стадиону, то спешу тебя разочаровать, то нет! Совершенно нет! Это вечная борьба с самим собой, доказывая, что ты достойна лучшего. Что камни на пути, это всего лишь испытания, которые нужно пройти и потом обрести все самое лучшее! Это вечные скачки на опережение, в погоне за своим счастьем, потому что чем больше ты сделал или узнал, тем лучше, когда–нибудь это обязательно пригодиться. Это предательства, унижения и боль, но только благодаря этому, происходит закалка. Когда–нибудь обязательно произойдет то, что мне никому ничего не придется доказывать!
– А зачем кому–то вообще что–то доказывать? – раздается тихий голос с того конца трубки.
– Ты вот серьезно? А сам разве не такой? Разве ты не пытаешься доказать…
"СТОП! Алия, СТОП! Потом будешь корить себя за это!" – упорно жжужит внутренний голос, призывая к благоразумию.
– Ну, давай, договаривай, Алия, – его тон даже не изменился. Оставался таким же серьезным и немного надменным.
– Пытаешься доказать, что в свои восемнадцать ты легко добиваешься все большей власти, – проговорила я, глядя в темноту. – Неужели в свои года тебе хочется этим заниматься? Хотя нет, ты уже погряз в этом…
– А ты не думала, что мне просто хочется этим заниматься?
– Как можно хотеть, Михаил?
Неожиданно даже для себя обратилась к нему по имени, но тот резко замолчал. Неужели нужно и к нему было обратиться по отчеству? Он что, настолько заносчив?
– Что–то случилось?
– Нет, мне просто понравилось, как ты произносишь мое имя, – хрипло произнес мужчина. – И знаешь, человек, ecли только верит, что в этом есть cмысл, то он способен на многое. Не обязательно доказывать всему миру, что ты чертов гений, докажи это себе. Получается так, что пытаясь показать всем, какая ты охуенная, ты забываешь про себя. Или тебе нравится самой получать вечно хвалебные отзывы? Ведь я прав? В детском доме, все хвалили тебя, ставя другим в пример. В университете ты была отличницей и ездила на вечные олимпиады. И друг твой тоже, смотря на тебя, пытается быть лучше. Только вот косяк вышел, Алия Максимовна, начальство тебя терпеть не может. И чем ты не угодила, а? Расскажешь?
Каждое его слово въедается в меня, будто он презирает это во мне. Хочется взять мочалку и с остервенением стереть с себя это гадкое ощущение. Я никогда не считала себя выскочкой. Я любила это дело, обуславливав тем, что мне все пригодится. И никогда не хотела кому–то нравиться или угождать. Просто мне это было не за чем.
– А ты считаешь меня выскочкой? – вскинула голову, будто он стоял на против меня.
– Вот опять, Алия Максимовна, тебе важно, что подумают о Закировой. Выдохни, я не считаю тебя выскочкой. Но тебе пора прекратить пытаться это делать. Кто тебя просил спасать Кераву? Ты мать Тереза что ли? Он мужик и сам должен был разобраться с этим. Запомни только одно, ты не пришлась по душе своему начальнику. Я даже могу понять за что.
– И за что же? За то что я закончила с красным дипломом? За то что ценилась в академии и была первой во всем? За это? – перебиваю его.
– ТЫ серьезно думаешь, что тебя взяли в отдел за твой ум?
– А разве не за это берут?
Михаил молчал минуту, я кажется даже слышала его тихое дыхание в трубке, а потом он рассмеялся. Надо мной.
– Что смешного?
– Прости, Алия Максимовна, что я подпорчу твою высокую самооценку о себе, но нет. Ты протеже.
И тут настала уже моя очередь заливаться смехом. Протеже? Это же надо было так сказать! И чья же? Своего ангела хранителя и может наоборот?
– Неужели ты думаешь, что я шучу? – усмехнулся Михаил.
– Неужели ты серьезно думаешь, что я поверю в это? – копирую его интонацию.
– А ты подумай головой, отличница. Сколько на потоке было людей, которые не считали каждую копейку и за хорошие связи могли устроиться в любое место? Девяносто и девять процентов, Алия Максимовна. Сколько было таких, как ты, умных, но с ограниченным бюджетом в кармане? Один процент. И где этот один процент? Сидит в какой–нибудь задрипанном райцентре, перебирая бумажки? Разве не так? А ты сидишь, да еще и со своим другом, на хорошем месте и с адекватной зарплатой. Совпадение, Алия Максимовна? Я не то, чтобы не думаю, я знаю. Только косяк, Алия Максимовна, произошел, твой покровитель, либо не учел, что начальник твой мудак, либо есть какой–то своя выгода в этом. Как теперь думаешь, я прав или нет? – самодовольные нотки лились в его голосе. Так и хотелось сказать ему: «Не мели чушь», но нет. Смысл в его словах был однозначно. И как же быть с этим? Кто мог так мне помочь? Может быть сам ректор университета?
