– Если это шутка, то я всегда знал, что у тебя хуёвое чувство юмора.
Назар покачал головой, крепко сжимая в руках бокал, того и гляди лопнет у него в ладонях от напряжения.
– Нет. Это действительно так.
– Стоп! Так это из–за неё ты на стенку лез, два года назад?!
– Ну не на стенку, а на Эверест.
– Без разницы!
– Эверест повыше будет, – заржал Захар.
Я просто не могла поверить в правдивость его слов… Назар и Эмира были вместе. Неужели из–за неё ему было так плохо? Что могло произойти? Как они смогли тайком встречаться? Как долго это происходило? Все эти вопросы крутились у меня в голове, но ни одного я так и не смогла произнести в слух.
– Не смотри так на меня, ягнёнок. И такое случается в нашей жизни… Эти отношения были ураганом. Мы любили друг друга неистово. Только я испугался, – усмехнулся брат.
– Чего–о–о? – воскликнула я, находясь под впечатлением его слов.
– Да, Кира, и я чего–то боюсь, – спокойно ответил мне брат.
Испугался? Мой Назар смог чего–то испугаться? Тот человек, который смотрел препятствием в лицо, насмехаясь над ними? Человек, которому подвластна вся сеть мира? Испугался, чёрт тебя дери, чего? Брат, который всегда утирал мои слёзы, и смеясь говорил: «Ягнёнок, мы ещё горы свернём, вот увидишь». И я верила и видела, что это так.
В жизни случалось всякое. То ворона на голову насрёт, а то и в душу кто–то. Я так заметила, что в жизни и так полным–полно всякого дерьма, от которого и плющит посильнее, чем от наркоты. Со стороны насмотрелась многого. Даже с учётом того, что меня пытались оградить от грязи этого мира. Видела, как бабы трахались в туалете клуба и даже школы. Противно, мерзко. Но кто я такая, чтобы судить? Их жизнь и так осудила. И хотя бы поэтому нужно иметь нечто святое, куда то и дело можно возвращаться, словно под тёплое одеялко с кружкой горячего какао после жуткого мороза на улице. Это может быть что угодно… Музыка, определённые места, книги! Лично для меня – семья. Единственное чистое место, даже если в раковине не помыта посуда…
И сейчас было чувство обделённости какой–то непонятной. Вроде бы и что, что скрыл? Но… кошки скребут на душе. Это не какая–то девушка с улицы, а это Эмира. Осудила бы я эти отношения? НЕТ! Ни в коем случае, но, если он мне не сказал, значит не настолько доверял?
– И пока вы не возвели стены, между нами, выслушайте меня для начала, –начал Назар. – Я сам был не уверен, что это продолжится долго. Серьёзно… Понимаете, кто–то небрежно движется на танцполе в разгар веселья, делает селфи и плевать он хотел на кого–то. Кто–то решает остаться на ночь, полагая что секс обернётся новой любовью и в очередной раз надеясь, что именно в этот раз и именно с этим всё выгорит. Кто–то ставит на повтор песню в плейлисте и вспоминает того самого негодяя. Кто–то плачет, кому–то уже плохо, а кто–то громко смеётся. У каждого свой сценарий развития событий. Это жизнь, и все мы в ней эгоисты, потому что ищем любую выгоду для себя. Только не учитывая, что и твой собеседник тоже себя любит… И вот эти два эгоиста встретились… Мира смогла проникнуть в меня так глубоко, что я забыл обо всём. Это был наш с ней маленький мир, в который мы не хотели никого пускать, несмотря на то, что есть очень близкие для нас люди. Казалось, что расскажи хоть кому–то обо всём, то наш мир превратится в руины… Всё началось очень стремительно, также и закончилось. В один момент я понял, что не смогу сделать её счастливой. И ушёл. – Назар смотрел в сторону, будто производя в голове отрывки прошлого. – Я бы очень сильно хотел отмотать время назад, чтобы вновь очутиться в нашем мире, потому что именно сейчас всё в руинах. Кажется, что буквально вчера сидели с ней в нашей съёмной квартире и о чём–то говорили, о чём–то мечтали, строили планы на жизнь. А потом в один миг меня переклинило. Осознал, что я элементарно её не достоин. Стукнулся лбом об пол и пал прахом возле её ног. Мечты погорели, планы сломались. Да и я весь наизнанку, хотя своими же руками всё разрушил. Чёрт, это до сих пор отдается болью в рёбрах, и от этого об стену головой биться хочется. Но есть я, есть она. А между нами – с десяток вопросов, о которых я промолчал, и на которые она мне не ответила. Они так и остались лежать в моей голове и ржаветь, напоминая о себе глухими ночами. И я чувствую себя воином, который так долго сражался, что забыл, с кем, ради чего и нужно ли это. Но я всегда считал, что ты либо мясник, либо мясо, поэтому нужно держать удар, даже когда бьют по морде. К сожалению, только её веры в нас было слишком мало. А сейчас, понятия не имею, к чему это всё приведёт…
– Придурок, ты её хоть вернуть пытался? – где–то из далека раздался вопрос Захара.
Назар и Захар ухмыльнулись, для них это всё было так просто?! Внутри кипела ярость! Я даже не хочу представлять, что творилось и твориться до сих пор у неё в голове! Как же всё просто, да? Захотел – бросил, захотел – вернул.
Я только на одну миллионную каплю в море могу представить её ощущения. Вот ты любишь. Сгораешь дотла в нём, возрождаясь снова и снова, как долбанный феникс. Ты уже сидишь напротив него или неё и понимаешь: вот она, благодать. Или даже не понимаешь, а просто плывёшь, слабо соображая, кто там у руля и что происходит. Главное, что на душе блажь, сердечко тикает, а воображение рисует ваше счастливое будущее. И в один момент всё это: чувства, мечты, картинки счастливой жизни, – бросают в бак, обливают бензином и поджигают, заставляя смотреть на всё это своими же глазами. Больно, да? Терпи, ты же мать его, сильная. Это же блин для твоего блага! А кто вообще хоть спросил, даже ту самую Миру, чего она хочет? Да может она была счастливой всю жизнь, живя тайком? Кто спросил? Нет! Конечно, «мужики» то лучше знают, что нам, бабам, надо!
– Я боролся с собой слишком долго, – ответил ему Назар. – Она именно та, которую хочется повторить, но таких не выпускают большими тиражами и не ставят таблички «ЭКСКЛЮЗИВ». И даже нет её копии. Помню, как я приходил к нам на квартиру, там стоит аромат булочек или пирога, а она стоит и в такт музыке, подпевая, что–то мешает в кастрюле аккуратно пробуя с ложки. Я всегда шутил и говорил, что колдовское зелье аппетитно пахнет, а она смеялась… А ещё помню, как приходил домой: уставший, злой, когда хочется тупо себя до кровати только дотащить и думаешь лишь бы в коридоре не упасть, а то Мирка то не донесёт. Но она всегда летела в мои объятья, и я не мог не подхватить её, зарываясь в копну её шёлковых волос. Улыбалась, и так смотрела на меня своими глазами, полными счастья, что всю усталость и злость, как рукой снимало, и силы сами собой появлялись. И ей не важно было: холодный или мокрый, – ластилась, целовала, даже когда болел. Она ничего не боялась. С ней у меня всегда было всё хорошо. Порядок во всём. Как надо всё было. Просто, потому что она была рядом. А сейчас, жизнь напоминает свалку из людей, а голова подобна урне с кучей мусора. И самое поганое, что нет сил его разбирать. Он копится и копится, а мне не до него. Хочу свою прежнюю жизнь обратно. Чтобы на кухне она всё так же виляла задницей под дурацкие песни. Чтобы в нашем маленьком убежище стоял аромат её кулинарных блюд и в ванне все полки были заставлены только её маленькими банками. Чтобы, утром просыпаясь, видеть эту счастливую мордашку на подушке, которая хитрыми глазками зовёт меня обратно обниматься в постели. И я хочу к ней, но она уже не хочет. Её проще дубинкой ёбнуть и в пещеру унести, чем просто поговорить, – Назар замолчал.
