– А причём тут Захар, мой отец и всё это? – подняла на него взгляд, а светильник перехватила поудобнее.
– А при том, что твой папик, считай отдал тебя мне. Так сказать, вручил карт–бланш прямо в руки. А тут оказывается, что товар то порченный, – смотрел на меня Марат сверху вниз. И я говорю не про расположение взгляда…
– Ты что ку–ку? Во–первых, отец так не мог сделать. Оставь свои байки при себе. А, во–вторых... тебя вообще касаться это не должно.
– Да? – поднял свою бровь Марат. – Я думаю по–другому, – опасно прищурился мужчина.
– Тебе какое дело–то вообще? Это моя жизнь и я живу в свободной стране! Кого хочу, того и пускаю в свои трусы! – одним движением поднялась на ноги. По идее, после такой речи я должна гордо удалиться из комнаты, но халат так неудачно раскрылся, показывая меня во всей красе. Впопыхах начала прикрываться, но делать это со светильником в руках оказалось не очень удобно. Вручила орудие защиты в руки мужчины и наконец–то запахнула халат и крепко завязала пояс. И тут же вырвала светильник из рук Марата. Всё. Теперь я готова к бою.
Почему осознание всей ситуации доходит не сразу? Я покраснела, как никогда в жизни. Но вот Льдов...захохотал. Нет, блин, заржал. Как конь!
– Льдов! Ничего смешного не вижу и не слышу! – прошипела ему, вкладывая в голос угрозу и обещание мести.
Марат, до этого согнувшийся от смеха, попытался выпрямиться. Выпрямился. Посмотрел на меня и снова заржал! Хам!
Хотя, глядя на такой заразительный смех Марата, мне пришлось изнутри прикусить нижнюю губу, чтобы самой не рассмеяться. Вся эта ситуация действительно выглядела комичной. Я засмотрелась на такого Марата. Смех разгладил его лицо и сделал более притягательным… И он… ему… ему действительно это шло, очень. Делая его более настоящим что ли, не таким жёстким, как обычно, живым.
Ещё бы немного и он начал всхлипывать от смеха, а мне уже было совсем не до него. Я на него засмотрелась! Опять! И в моём воспалённом мозгу промелькнула мысль, что этот смех я готова была бы слушать вечно.
– Что тебя так рассмешило? – собрала последние остатки разума.
Марат наконец успокоился и произнёс:
– Когда–нибудь я тебе расскажу, – подмигнул Марат и уже увереннее направился ко мне.
– Я могу ударить по яйцам. Совершенно нечаянно, – елейным голоском проинформировала мужчину. – И не раз! – и для пущей убедительности выставила вперёд своё орудие.
– И это всё? Я думал, что всё гораздо более...запущенно. А именно эту проблему можно с легкостью решить. КОГДА, – он сделал ударение именно на этом слове, давая понять, что нисколько не сомневается в исходе нашего поединка, – мы будем спать вместе, я буду находиться внутри тебя. Всю ночь напролёт. Крепко прижимая к своему телу. Я думаю, от этого мои яйца, – Марат с насмешкой фыркнул, – окажутся только в выигрыше. И учти на будущее – я никогда не вру. Мор предоставил тебя мне, и я вправе делать всё, что захочу.
* * *
От его слов меня обожгла волна дикого, необузданного жара. В горле и так всё пересохло, а на мгновение и дышать перестала. Будто воздух весь выбили из лёгких. И мысли все побежали совершенно в другом направлении. Чёртово притяжение к этому мужчине?! А говорили такое только в книгах бывает… Я мысленно пыталась закрыться от слишком красочного воображения, которое рисовало яркие картинки времяпровождения с Маратом. Но даже с этой задачей мой бедный, затуманенный до невменяемого состояния мозг не справился! Всё, что я могла делать, так это тупо стоять и пялиться на… да уже не важно куда! А картинки так и стояли перед глазами, как это чудовище исполняет в реальности свои слова. Прямо с порога! Вот так в открытую! Вроде не весна на улице, чтобы вести себя, как мартовская кошка. И трясёт меня от его взгляда, и от него самого. Нет! От гнева будоражит, да. И ещё отец что–то учудил…
– Закатай губу. Скорее ад замёрзнет.
– Ну знаешь, там вроде конец света обещают 29 декабря 2019г, – Марат непринуждённо взмахнул рукой, словно рассказывал о погоде, а не о предполагаемом конце света, – снег на экваторе, жара в Антарктиде. Так что всё возможно…
– Окей. Тогда приходи ко мне 29 декабря за минуту до полуночи. Надеюсь, ты продержишься минутку.
– Минутку? – Марат хохотнул. – Чтобы закончить всё, что я собираюсь с тобой сделать к предполагаемому концу света, мне надо начать сейчас.
От этих слов все мышцы внизу живота сжались, соски затвердели, и мягкая ткань халата начала неприлично раздражать кожу. Внизу стало очень влажно и жарко. А сил вымолвить хоть слово не осталось. Удавалось лишь глубоко дышать, пытаясь успокоить расшалившиеся гормоны. Это все девственность на меня плохо влияет! Она, зараза!
Против воли быстрым движением языка облизала губы, не отрывая взгляда от его рта. И прикусила нижнюю губу. Марат с шипением втянул в себя воздух. Черты лица заострились, а взгляд не отрывался от моих губ, а потом переметнулся к груди. Я могла бы скрестить руки, чтобы избежать его пристального внимания, если бы захотела. Ключевое слово – если бы. Но Марат и те чувства, которые он вызывал, полностью поглощали, не оставляя места каким–либо другим.
Забавно... Если бы мне кто–то сказал, что такое бывает, то я бы рассмеялась собеседнику прямо в лицо. Но я сама испытывала это на себе. И оставалось только удивляться такому стечению обстоятельств.
Я перевела взгляд на его лицо. В его глазах читалось обещание.
– Неужели так мало времени тебе нужно? Зима близко... – хрипло поинтересовалась у него.
До Марата не сразу дошло, о чём я спрашиваю. Пару секунд он непонимающе смотрел на меня.
– Это демо–версия, – его голос был не менее хриплым и страстным, чем мой. И мне льстил тот факт, что ему так же видимо сносит башню. – Так сказать, введение в основную часть…
– А как же рыжая? – не знаю, что за раздвоение личности у меня произошло, раз я удосужилась спросить о ней именно сейчас.
– Ты и рыжая, как два в одном, райская птичка, – и в одно мгновение я оказалась почти вплотную прижата к его телу… Чёртов светильник, как нельзя кстати он разделял наши тела… А мне хотелось полностью быть прижатой к нему… – Или может это всё твой план и Мора?
Всё возбуждение схлынуло с меня. Слетело, как шелуха. Оттолкнула его от себя и теперь настала моя очередь смотреть на него с непониманием. Появилась неприятная, горькая пустота внутри, от которой становилось холодно.
