Мало-помалу туман рассеялся. Когда посветлело, картина потеряла в своей фантастичности, но зато выиграла в своеобразии.
Пассажиры-туземцы проснулись, поднялись с пола и теперь стояли на палубе плотной кучей, изредка обмениваясь полушепотом скупыми фразами на своих гортанных и гнусавых наречиях.
Пьер стоял молча и курил. В «Утонувшем лесу» царила величественная тишина, нарушаемая только стуком пароходных машин да всплесками воды под носом.
Вдруг Пьер услышал слова, произнесенные по-французски чистым и молодым женским голосом:
– Что за забавный край!
Пьер осмотрелся вокруг. Никого нет. Но вслед за тем он услышал на капитанском мостике легкие шаги и начало разговора таинственной незнакомки с лоцманом.
– Здравствуйте, мсье Рабо. Вас удивляет, что после недели своего добровольного заключения в каюте я выползла на свежий воздух? Да, мне надоело, и я решила взобраться сюда, к вам. Было бы обидно не посмотреть на эту картину. Удивительная вещь!
– Здравствуйте, мадемуазель. Да, картина интересная. Подождите, впереди будет еще интереснее.
– Это очень хорошо!
– Для вас, может быть, и хорошо. А когда проживешь два десятка лет в этой проклятой стране…
– Ну-ну-ну, мсье Рабо, не ворчите. Здесь лучше, чем в Европе. Там жизнь так однообразна, дни так похожи один на другой, что от них устаешь скорее, чем от быстрой смены впечатлений здесь.
Они немного помолчали, а потом лоцман спросил:
– Вы еще не отказались от своего проекта?
– Ничуть. Наоборот, все больше укрепляюсь в своем решении. Я как раз сейчас вспомнила о нем и теперь, когда лучше представляю себе здешнюю жизнь, я понимаю, как он должен страдать от одиночества. О, я знаю, вы хотите мне сказать, что мое место не там и что я только стесню его. Но он один, понимаете вы – один, а для него, как и для меня, ничего нет тягостнее одиночества. Мы никогда не могли к нему привыкнуть и всегда помогали друг другу избегать его.
Опять наступила пауза, которую несколько минут спустя прервал лоцман:
– А я могу предложить вам компаньона для того, чтобы немного скрасить ваше путешествие.
Нервно и обиженно прозвучал ответ:
– Не нуждаюсь. Я предпочитаю остаться независимой.
Лоцман рассмеялся.
– Пусть так. Хорошо. Но я считаю, что на мне лежит ответственность. Я обещал облегчить вам путешествие.
И, видимо неожиданно для собеседницы, он громко кликнул:
– Мсье Люрсак!
Пьер встрепенулся, сделал два шага вперед, но фраза, произнесенная незнакомкой, остановила его:
– Нет, нет, – раздраженно говорила она. – Я не хочу. На вас не лежит никакой ответственности.
– Черт возьми! – возмутился лоцман. – Не могу же я отпустить женщину одну в путь-дорогу по тропическим лесам без провожатого. Поймите, что даже мужчины не осмеливаются здесь пускаться в путешествие, не приняв мер предосторожности. Это было бы безумием.
– Безумие или нет – мне все равно. Я так решила. И прошу вас, не будем больше об этом говорить.
– Подчиняюсь. Кстати, мы уже выходим из «Утонувшего Леса». Скоро прибудем в Хонсюд.
Пьер спустился назад по лестнице. Туман уже совсем рассеялся. Блеснули первые лучи солнца.
Деревья «Утонувшего леса» расступились, и вскоре «Вин Тиан» вышел на простор широкой реки.
Пьер Люрсак был уязвлен нежеланием собеседницы лоцмана познакомиться с ним. Он попробовал заставить себя отнестись к этому равнодушно, закурил папиросу и погрузился в созерцание смутно видневшихся берегов Меконга. Но, несмотря на все, он чувствовал присутствие незнакомки у себя за спиной и невольно задавал себе вопросы: Кто она, откуда взялась на пароходе, о ком она говорила, что хочет облегчить тяжесть одиночества.
Берег приближался. Раздалась команда замедлить ход.
– Хонсюд, – крикнул с мостика лоцман.
Палубные пассажиры-туземцы засуетились, складывая свои вещи и готовясь к выходу. Пьер прошел в каюту, застегнул пряжки своего чемодана и вышел обратно.
Два камбоджийца вытаскивали его багаж и складывали у прохода к трапу. Тут же, рядом с его громоздкими тяжелыми ящиками и чемоданами, лежало несколько изящных кожаных чемоданов и свертков, аккуратно затянутых в чехлы. Пьер догадался, что это вещи незнакомки. Он подошел поближе, стараясь отыскать где-нибудь ярлык или надпись с обозначением имени владелицы. Единственно, что удалось ему найти – это буквы «В. Р.», выдавленные на коже одного из чемоданов.
Пьеру стало досадно. Ему никак не удавалось удовлетворить свое любопытство.
Пароход остановился. Толпа туземцев устремилась по трапу и сходням на берег. Своих носильщиков Пьер задержал, пока схлынет давка.
Небольшой амбар, пять или шесть хижин – вот и все постройки пристани Хонсюд. Тут же было видно несколько повозок, около них лениво лежали быки, а на самом берегу, по колено в воде, стояли, опустив хоботы, шесть слонов. Пьер сообразил, что это тот караван, который должен доставить его к посту № 32.
Утомляющее своим однообразием путешествие на пароходе ему надоело. Он с удовольствием подумал, что теперь предстоит интересная дорога к таинственному посту № 32, где он будет жить среди новых людей на странной земле, о которой так загадочно говорил Брессон.
Надо выходить. Пьер поднялся на мостик, чтобы проститься с лоцманом Рабо. Он поднялся как раз в тот момент, когда Рабо прощался с молодой женщиной. Пьер взглянул на нее, их взгляды встретились, она ответила легким кивком на его поклон. Он успел заметить, что незнакомка была очень красивой блондинкой.
Простившись со старым лоцманом и выслушав его пожелания счастливого пути, Пьер приказал носильщикам выносить вещи. Спускаясь по трапу, он чувствовал, что молодая женщина идет за ним. Он хотел было посмотреть на нее еще раз, но уязвленное самолюбие не позволяло ему этого, и он спустился с парохода, не повернув головы.
Глава 3
Пьер сидел у окна хижины, которая заменяла ему на сегодняшнюю ночь номер отеля. Было уже поздно. Кругом не видно ни зги. Луна только начинала медленно взбираться на небо, и ее слабый отсвет играл в волнах Меконга. Другие хижины Хонсюда спали, темные, мрачные, немые. Кроме окна, у которого сидел Пьер, да фонаря на борту еще не отошедшего «Вин Тиана», нигде не было видно никакого света.
Пьеру не хотелось спать. Он вспоминал свой сегодняшний разговор с французским комиссаром пристани Хонсюда. По распоряжению из Сайгона он приготовил для Пьера караван из шести слонов и четырех повозок с быками в сопровождении двенадцати солдат-лаосцев и одного проводника. Багаж Люрсака было решено распределить так: два больших чемодана с костюмами и бельем и три ящика с книгами будут нагружены на слонов, а мелкие вещи, хозяйственные принадлежности, провизия в дорогу займут две повозки. Третья повозка будет служить для Пьера днем экипажем, а ночью спальней, для чего в ней устроили удобное ложе из камбоджийских матрасов. Четвертая оставалась свободной, и Пьер сказал о ней комиссару:
