Бэнкрофты принадлежали к тому самому элитарному, снобистскому классу, который Руперт всегда недолюбливал. Как оказалось, их образ жизни значил для левого издания Guardian куда меньше, чем согласие продать свою газету Руперту: «Они живут жизнью благородных людей. Они разводят лошадей шоу-класса. Они ходят под парусами. Они занимаются фермерским хозяйством… Сначала они защищали свои принципы, а потом акции начали стоить 60 долларов за штуку». Одна из причин, заставивших Руперта приехать в Америку, заключалась в желании сбежать из общества, где члены самопровозглашенного английского высшего класса считали австралийцев скорее безграмотными американцами, чем истинными англичанами. Анна была особенно чувствительна к подобным проявлениям неуважения. Лесли Хилл, член семьи Бэнкрофтов, ушла из правления Dow Jones, написав письмо, в котором она говорила, что хорошие финансовые условия, предложенные Мердоком, не сумели перевесить «потерю независимой организации международных новостей с непревзойденным авторитетом доверия и честности»1112. В этих словах звучит недвусмысленный намек на то, что «честность» Руперта была под вопросом. Хилл и другие члены семьи Бэнкрофтов, а также их советники, согласные с ее точкой зрения, явно ссылались на New York Post или даже на The Sun, не принимая в расчет того, что The Australian, The Times и Sunday Times of London были принципиально иными и практиковали трезвый и грамотный подход в освещении новостей и мнений. В конце концов, Мердок понимает разницу между читательским и рекламным рынками, в условиях которых должны конкурировать разные газеты, и знает, как определить факторы успеха на рынке «непопулярной прессы», как он полушутливо называет его, и который он сам противопоставляет «популярной прессе» – своим любимым таблоидам. Таким образом, серьезные новостные издания остались без сенсаций. Мердок не собирался тратить миллиарды долларов на The Wall Street Journal лишь для того, чтобы потом уничтожить ее суть.
Третья характеристика Метода Мердока, которая была задействована в борьбе за The Wall Street Journal, дополняла терпеливость и возбуждение, вызванное адреналином, вырабатываемым формулой «мы против них». Она заключалась в создании инновационной структуры для преодоления всяческих возражений продавцов и сотрудников регулирующих органов. Бэнкрофты были обеспокоены не только стилем освещения событий Мердоком, но также и вероятностью искажений в подаче серьезных новостей для удовлетворения своих политических убеждений. Их беспокоило и то, что страницы мнений будут закреплены за обозревателями правых взглядов. Когда аналогичная проблема возникла в период охоты Руперта на издания Times, он пошел на то, что в Британии называют «обязательства». Чтобы развеять возражения правительственных регулирующих органов против нового приобретения, которое лишь увеличивало его и без того внушительную собственность и наделяло избыточной властью над общественными взглядами и мнениями, Руперт взял на себя обязательство дать независимому совету право утверждать и пересматривать его выбор редакторской кандидатуры13. В одном предвыборном цикле эта договоренность привела к высокой степени независимости, позволившей редактору The Times воздержаться от поддержки кандидата, бывшего фаворитом редактора The Sunday Times. И в 2016 году редактор The Times поддержал кампанию по сохранению членства в Евросоюзе, в то время как редактор The Sunday Times поддерживал кампанию по выходу из ЕС.
Существенные изменения по инициативе Руперта ограничивались переводом The Sunday Times в газетный формат со множеством разделов и перевод формата The Times из широкополосного в журнальный в ноябре 2003 года. Однако ни одно из этих изменений не нарушило его обязательств. Новая The Sunday Times с многочисленными разделами была порождением идеи Эндрю Нила, на тот момент ее редактора. Он был убежден, что дни единораздельных газет остались в прошлом. Сначала Нил отрепетировал со мной одну из нескольких своих презентаций в лондонском офисе, а затем мы направились в главный офис News Corp, чтобы обрабатывать Руперта. Нил объяснил, что его цель состоит в том, чтобы газета делилась на разделы в соответствии с интересами каждого члена семьи. Руперт слушал со всевозрастающим энтузиазмом. Он сделал несколько предложений, а затем предоставил Нилу полную свободу действий по радикальным переменам на рынке изданий выходного дня. Если мне не изменяет память, мое предложение добавить отдельный раздел с обзорами книг наряду с аналогичным разделом в Sunday’s New York Times было отвергнуто на вполне разумном основании: британские издатели слишком скупы, чтобы тратить большие суммы на рекламу, необходимую для поддержки подобного раздела.
Решение Руперта о том, чтобы протестировать журнальный формат The Times, выпустив его одновременно с широкополосным, вызвало обширные дискуссии о близком конце света. «The Times отказывается от традиции, насчитывавшей 218 лет, и со следующей среды газета превращается в таблоид», – писала The Guardian14. «Не бойтесь, – отвечал Роберт Томпсон, занимавший в то время должность редактора, – это решение было принято, чтобы изменить не «ценности и контент» издания, а всего лишь его «форму»15. Историческая перемена была ответом на запрос пассажиров в переполненной подземке о получении более удобного формата для чтения. Бывший редактор The Sun, одобривший нововведение, в то время сказал мне, что это решение остро необходимо, поскольку далеко не каждый пассажир мог развернуть широкополосную газету в переполненном вагоне метро. Руперт решил пойти на риск. Он знал, что его шаг вызовет недовольство некоторых рекламодателей, покупавших крупные форматы объявлений16, но на другой чаше весов была необходимость привлекать молодых читателей, предпочитавших таблоидный формат, и конкурировать с бесплатными газетами, которые раздавались в метро и на вокзалах. После тестового периода, когда газета выпускалась одновременно в газетном и журнальном форматах, было принято решение отказаться от широкой полосы.
Но в ходе этих изменений вся редакторская политика по-прежнему оставалась под контролем редакторов. В условиях обязательств Руперта, данных на момент покупки издания, редактор имел право обратиться к независимому совету в случае конфликта с владельцем… При этом совет был вправе «самостоятельно назначать или увольнять редакторов»17… В этом же и заключался способ удовлетворить Бэнкрофтов. Руперт согласился на то, чтобы Пол Гиго, редактор редакционных полос в Journal, получил право выбирать членов редколлегии и обозревателей, а также редакторов секции книжных обзоров и других разделов, и имел бы решающее слово в отношении публикуемых статей и официальной позиции издания. В случае вмешательства Мердока Гиго мог обратиться к особому независимому совету, который опубликовал бы свой отчет на редакционной странице Journal и имел бы право обратиться в суд в том случае, если бы Мердок сломал «защитный экран», отделяющий редакционную страницу газеты от ее нового владельца18. Многоуважаемый Л. Гордон Кровиц, в то время издатель Journal, в своем открытом письме читателям сообщал: «Наше издание будет и впредь придерживаться высоких стандартов точности, справедливости и компетентности независимо от личности владельца». На мой взгляд, убедительность этой особенности сделки не столько зависела от бюрократических бумаг, сколько от репутации Руперта как человека, верного данному слову. Ранее он уже продемонстрировал это качество в других ситуациях. В частности, после заключения сделки на покупку Times Newspapers и после того, как банкиры продлили срок погашения долга, который Руперт взял для финансирования Sky в обмен на обещание более жесткого финансового контроля.
