Ланс в компании невероятно недовольного дворецкого, который буквально кипел от негодования, обнаружился в том большом холле, с которого начались мои неприятности. Когда Лэмптон увидел, что я держу графа под руку, посмотрели на меня так недобро… Словом, я начала подозревать, жить буду недолго и несчастливо.
Однако выдирать руку вот так поспешно — значит полностью подтвердить возникшее у Лэмптона подозрение, будто мы с его хозяином… до чего-то договорились. А вот ничего подобного! Просто, как оказалось, забрела я достаточно далеко, а запас сил у Лоуэлла был конечным и небольшим. Подъем по лестнице вообще стал бы для Грейстока подвигом, причем последним в жизни. Пришлось побороть собственную гадливость и брать мужчину под руку. Без помощи он бы «эпохальное восхождение» не осилил.
— Ну вот, Лэмптон, обе потери и обнаружились, — провозгласил окончание «спасательной экспедиции» граф.
Он был бледен, запыхался, виски мокрые от пота, но все равно по какой-то причине источал довольство, в отличие от явно порядком разозлившегося дворецкого. Вот этот, вполне возможно, предпочел бы оставить и меня, и Ланса в подземелье на веки вечные.
— Да, милорд. Думаю, сейчас самое время отправиться отдыхать. В первую очередь вам. Позвольте проводить вас в комнату.
Грейстока я передала с рук на руки его дворецкому с чувством огромного, просто непередаваемого облегчения. Мало того, что это был не тот мужчина, с которым хотелось бы находиться настолько близко, так еще и рука, на которой граф буквально висел, успела порядком устать. Джаред Лоуэлл, конечно, невысокий и невероятно тощий, однако все же далеко не бесплотный.
— Доброй ночи, мисс Лэйк, мистер Уолш, — попрощался с нами Грейсток и удалился, повиснув уже на дворецком.
А крепкий-то старик, оказывается, граф на него навалился всем весом, а Лэмптон как будто даже не заметил этого, осанка, по крайней мере осталась такой же идеальной.
— Ну что, сыскарь, до чего доискался? — буквально даже не пытаясь умерить сарказм в голосе осведомилась я.
Выглядел Уолш каким угодно, но только не торжествующим. Растерянным, уставшим, малость расстроенным — это да.
— Да я действительно ни до чего не доискался, можешь радоваться, — пробурчал куратор. — Здесь без проводника ничего не найти, кроме неприятностей и геморроя. Но ты, как погляжу, тоже ничего не добилась.
Я закатила глаза, чтобы без слов показать, что именно я думаю о самом Лансе в целом и его нынешней идиотской выходке в частности.
— Пойдем уже спать. Денек вышел ни к черту, а времени уже за полночь. Устала как собака, причем ездовая, — проворчала я, понимая, что сил моих не хватит на полноценный скандал, значит, не стоит и начинать.
Мамочка всегда говорила «Виви, детка, или делай все на совесть, или не делай вовсе». Разумеется, она имела в виду не скандалы, но я распространяла это простое правило и на них.
— И хочу горячую ванну. Всю задницу проморозила об этот каменный пол, — намекнула я на то, что в отместку оккупирую общий на двоих санузел на очень долгое время.
— И чего тебе в своей комнате не сидится? Бабайку в шкафу что ли узрела? Так попроси миссис Кавендиш выгнать, ее и бабайка испугается.
Вот только беда: моего бабайку суровая домоправительница гонять не станет. Может, конечно, выскажет высокоморальное неодобрение относительно возмутительного поведения своего нанимателя, но, в конце концов, Грейсток платит ей деньги. Да и как показал опыт, прислуга своего хозяина любила и принимала его сторону по умолчанию.
— Ой, можно подумать, тебе половины кровати для коллеги жалко, — закатила я глаза с откровенной насмешкой.
— Находиться в одной постели с молодой привлекательной женщиной и ничего не делать?! — возмутился Уолш. — Ты знаешь, это не в моем обычае! Еще пара таких ночей, и меня просто разорвет от глубочайшего когнитивного диссонанса!
Глазам уже просто было некуда закатываться. Во-первых, подкат был откровенней некуда, а если мужчина снимает подруг на ночь на профессиональном уровне, работает он на порядок тоньше, во-вторых, Ланс мог запросто переспать с женой босса (и ему за это ничего не было!), но интим с коллегами для него был абсолютным табу. Ни одна секретарша, ни одна ассистентка, ни один офис-менеджер ни разу не получили от Ланса Уолша хоть какого-то аванса, не говоря уже о непосредственных предложениях «пообщаться поближе». Хотя очень многие сами старательно привлекали внимание статного красавца с чувством юмора и даже некоторым подобием манер.
— Нет, Виви, детка, нет ничего хуже, чем две или больше бывших в замкнутом помещении, — ответил на прямо заданный вопрос Ланс за элем в приватной обстановке. — А если крутить романы на работе, такая ситуация неизбежна.
Так что, какие бы фантазии на наш счет не возникали в головах многочисленной прислуги графа Грейстока, моей чести не угрожало ничего, кроме неизбежных слухов. Может попросить у Лэмптона меч и на ночь класть его между мной и Лансом? Чтобы уже каждый в этом замке понял: ну не любовники мы с Уолшем, не любовники и даже не станем.
— Переживешь ты свой когнитивный диссонанс.
Спала я плохо, то и дело подрываясь, но причиной этого, как ни странно, было вовсе не в пережитом недавно по вине хозяина Корбина шоке. Просто тот странный гул, который я услышала в подземелье… Он теперь словно доносился до меня, хотя раньше ничего подобного слышать не доводилось.
— Вот же проклятье, — пробормотала я, когда стало ясно, что под подушкой от навязчивого шума спрятаться не выходит вообще никак.
Словно бы стены вокруг меня едва заметно вибрировали, передавая звук…
Я села на кровати, чувствуя, что заснуть снова стало трудновыполнимой задачей. А еще почему-то невыносимо захотелось есть. Просто нестерпимо. Обычно ночной жор обходил меня стороной, как и бессонница, но теперь почему-то показалось, если не поем — просто умру от истощения.
Где находится кухня, я уже представление имела, да и в замке ориентировалась неплохо. Здравый смысл опять же подсказывал, что вряд ли это помещение на ночь запирают. Следовательно, можно пойти и полопать. Да, есть по ночам вредно, но если очень хочется, то можно. Так что поверх теплой пижамы натянула еще более теплый халат, засунула ноги в тапки и пошла объедать графа Грейстока.
Ну, не обеднеет же он на самом деле оттого, что я внепланово потрапезничаю?
Корбин посреди ночи выглядел… посредственно. В смысле, совсем не так жутко и внушительно, как положено бы старинному замку. Наверное, все дело в светильниках, которые полностью не выключали. Горел каждый третий, что, конечно, не давало такого яркого освещения как обычно, но и не оставляло места для разгула фантазии. Никакие призраки мне не мерещились и это было даже в какой-то мере обидно.
В коридорах ни души, ни живой, ни мертвой, тишь и гладь, полная благодать. Форменная тоска.
Предстояло спуститься на этаж ниже и пройти в другое крыло замка. Путь неблизкий, но не экспедиция на северный полюс, в конце концов. И сна ни в одном глазу. Наверняка утром не получившее своего законного отдыха тело хорошенько отомстит за нарушение режима, но пока я чувствовала прилив бодрости. И все еще продолжала слышать этот гул. Я даже начала подозревать, что у меня в ушах звенит. От чего — дело уже десятое.
