Кухня, естественно, оказалась не заперта, как я и предполагала, да и на холодильник никому и в голову не пришло вешать замок. Так что можно было соорудить пару сэндвичей, налить себе стакан молока и наесться от пуза. Но, как назло, стоило только откусить один кусок, как до меня донесся шум шагов и встревоженные голоса, к которым, по приобретенной на моей работе привычке, я начала тут же прислушиваться. Чему быстро учишься в детективном агентстве, так это следить за всем подряд и подслушивать абсолютно все, пусть даже беседа идет о чем-то совершенно неважном и бесполезном.
— Быть может, стоит вызвать доктора? — спросила женщина. Причем не какая-то там абстрактная — миссис Кавендиш. Я вообще по голосам запоминала людей куда лучше, чем по лицам, а меццо-сопрано рыжей статной женщины в память вообще врезалось намертво.
— И доктора тоже вызовем всенепременно, — ответил миссис Кавендиш Лэмптон, который словно бы пыхтел от натуги. — Но сперва дотащим милорда до комнаты. Скажи на милость, Нора, как ты могла позволить ему разгуливать столько времени в поисках этих двух взбалмошных балбесов. Да просиди они там всю ночь — была бы только польза, может, поумнели бы.
Нора, стало быть. За те дни, которые мы с Лансом провели в Корбине, никто ни единого раза не пытался назвать эту чопорную строгую женщину по имени, поэтому услышанное «Нора» вызвало культурный шок. Также и понимание того, что пыхтит Лэмптон, потому что тащит на себе своего хозяина, и наверняка тот без чувств.
Неужели опять приступ? Из-за того, что сам отправился на поиски меня и Ланса? Даже как-то совестно стало, но самую малость.
Миссис Кавендиш хохотнула.
— То есть ты считаешь, будто наш мальчик склонен слушаться моих приказов? Дядя, вы смеетесь надо мной, не иначе. В конце концов, он наш хозяин. Даже покойная миледи, упокой Создатель ее душу, не могла что-то запретить отпрыску, как ни пыталась совладать с его упрямством. И вообще, двигайтесь быстрей, а то не управимся до утра.
Культурный шок усилился еще больше. «Наш мальчик»?! Нет, правда? У меня не галлюцинация слуховая на фоне голода и бессонницы?!
Быть может, здесь водится какой-то другой Джаред Лоуэлл, альтернативный? И куда эти двое тащат графа посреди ночи? Что за комната такая? Вряд ли это спальня Грейстока, несколько часов назад хозяин Корбина удалился уже к себе.
Я на цыпочках прокралась к двери, осторожно открыла ее и пошла на звук шагов.
Любопытство, конечно, сгубило кошку, однако я же не кошка, значит, ничего плохого со мной случиться и не должно.
Догнать Лэмптона и миссис Кавендиш удалось легко, правда, оказалось, догоняю я не только их. В носилки с графом впрягся лакей лет тридцати, которого явно подняли с постели — бедняга даже переодеться не успел, так в пижаме и пришел. Миссис Кавендиш мужчин только сопровождала, против обычных веяний феминизма не порывалась тащить тяжести наравне с представителями сильной половины человечества.
«Тяжесть» явно без сознания лежала на носилках абсолютно беззвучно и неподвижно.
Само наличие носилок уже говорило о многом: это означало, что приступы у графа — явление частое и регулярное, и во время такого резкого ухудшения Грейстока переносят из его спальни в какое-то другое место в замке.
Вот честное слово, разве нельзя было просто как-то установить здесь лифт, если у графа такие проблемы? Обязательно каждый раз по старинке тащить его на руках?
А куда, собственно говоря, эта троица направляется?
Раз уж начала следить — следи до конца, а не сдавайся на половине пути. Именно так я и решила действовать, и крадучись последовала за Лэмптоном и миссис Кавендиш. Графа Грейстока несли к подземелью, что, на самом деле, меня не особенно удивило, наверное, подсознательно я ждала именно этого.
В одном чутье Ланса Уолша не подвело: действительно что-то было там, в подвале. Иначе бы чего ради перемещать больного человека из его спальни в каменный лабиринт? Спускаться за процессией туда, где блуждала еще несколько часов назад безо всякой надежды выбраться без помощи, я естественно не стала, хотя авантюрная часть натуры, которая, пусть слабая и замученная, но имевшаяся в наличии, подбивала на подвиги.
— Уймись, Вив, — велела я себе строго, как порой разговаривала с Лансом, если черти подбивали его на очередную глупость. — Вернись к своему бутерброду и молоку, прикончи их, и заставь себя поспать еще. Ты уже достаточно поблуждала по этим треклятым катакомбам.
Так я и поступила.
А чертов гул так и не унялся.
Когда граф Грейсток не появился за завтраком, я даже не удивилась. На самом деле, меня скорее бы удивило его появление после увиденного прошлой ночью.
— Милорду нездоровится? — поинтересовался у прислуживающей нам девушки Уолш, которого я не стала ставить в известность, что смогла подсмотреть и подслушать.
Служанка, кажется, эту звали Летти, Летиция, недовольно поджала губы и наградила и Ланса, и меня неодобрительными взглядами.
— Вчера милорду стало гораздо хуже, — процедила Летти, и не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, кого именно девушка в этом обвиняет. И, к сожалению, не беспричинно.
Однако Ланс скрытые нападки попросту проигнорировал, а я… Ну, в самом деле, не у прислуги же просить прощения? Перед Грейстоком-то извиниться непременно стоит, человек действительно ради нашего с Лансом спасения совершил подвиг в каком-то роде. Ведь подвиг — это поступок смелый, жертвенный и на пределе человеческих возможностей. Кажется, все эти черты подходили к тому, как Джаред Лоуэлл отправился искать нас с Лансом в подземелье.
— Надеюсь, граф Грейсток скоро поправится, — произнесла я фразу, подобающую случаю, и принялась есть, не чувствуя вкуса.
— Мы все на это надеемся, — все так же зло ответила Летиция, и мне показалось, что продолжение фразы должно было звучать как «а еще мы надеемся, что вы двое сдохнете».
От недосыпа у меня разыгралась жутчайшая мигрень и на самом деле хотелось не есть, не рыться в старых, пропахших пылью документах, а запереться в тихой и темной комнате, где можно было бы пострадать в свое удовольствие. Свет казался мучительно ярким, а любой звук был как дрель, пробивающая дырку в виске.
С собой таблеток я не взяла, снег шел еще сильней, чем вчера, так что не стоило и думать о том, чтобы выбраться в ближайший городок за лекарствами. Можно было, конечно, попросить миссис Кавендиш дать мне что-нибудь от головы, но попросту боялась. Домоправительница к Грейстоку относилась с откровенной нежностью и заботой, после вчерашнего с нее станется и отравить меня из мести. Не до смерти, разумеется, но выпить слабительного, к примеру, тоже удовольствие ниже среднего.
— Что-то ты бледновата, дорогуша. Не простыла ли? В подземелье было не так чтобы и тепло, — решил озаботиться моим здоровьем Уолш.
Иногда на моего куратора нападал со спины приступ человеколюбия, и Ланс начинал проявлять заботу по отношению к близким. Я, конечно, нечасто удостаивалась такого отношения, в конце концов, мы с Уолшем друзьями не были, всего лишь коллегами и приятелями, такие отношения накладывали минимум обязательств.
