— Даже не начинайте, — расфыркался после таких слов Грейсток, да еще и рукой взмахнул, чтобы уж точно поняла, насколько мои слова ему кажутся лживыми. — Мне, конечно, приятно… было бы услышать из ваших уст подобные слова, но ведь вы обманываете, Вивиан, а обманываться я давно разучился.
Я замерла, пытаясь уловить все оттенки смысла в словах Джареда, потому что в них я различала не только укор, но и кое-что другое. Та эмоция, которой Лоуэлл не старался не дать выход, но сдержать до конца все-таки не смог. И сам понял свою оплошность.
— Знаете, почему миссис Кавендиш так взъелась на вас, когда вам взбрело в голову перебраться в комнату к мистеру Уолшу? — внезапно спросил Грейсток, как будто пытаясь сменить тему нашей престранной беседы.
А то я не поняла, какая возжа попала под хвост местной домоправительнице.
— Потому что по ее мнению я предавалась с Ланселотом греху вне брака и за это мы оба должны попасть в ад. Ведь так? Вот только нет у меня ничего с Уолшем, нет и не было. Да и быть не может.
Грейсток как-то странно хмыкнул.
— Все может быть, Вивиан, когда мужчина и женщина оказываются наедине, — тихо отозвался он. — Даже если их и не тянуло друг к другу. Если же тянет… Хотя бы одного из двоих…
Тяжелый и надрывный вздох собеседника заставил меня начать волноваться за его здоровье. Снова.
А еще я поняла, к чему он клонит.
— Поэтому, думаю, нам не следует с вами больше видеться вот так, Вивиан. Я благодарен вам за помощь, в самом деле благодарен. И за сегодняшний рассказ, и за облегчение моего недуга. Но… думаю, наши… процедуры следует проводить в дальнейшем под присмотром доктора Монтегю. Вы согласны?
Почувствовала себя буквально школьницей, которой первый раз признаются в любви. Грейсток, конечно, ничего подобного не сказал, да и дал понять, что испытывает ко мне скорее симпатию с оттенком влечения…
И все же…
— Я вам нравлюсь? — в лоб задала я вопрос, надеясь на получение настолько же прямого и честного ответа.
Что называется, три раза признается. По итогу Джаред мягко, но неумолимо отправил меня к себе и, наверное, на всякий случай, запер за мной дверь на замок. Я услышала, как еще и замок в двери Лоуэлла с намеком защелкнулся, давай понять, что обратно меня уже не пустят, по крайней мере, не в эту ночь.
Не в эту.
И все же… Он ведь умудрился заинтересоваться меня каким-то неведомым образом, этот странный мужчина. Ведь единственная черта, которая способна была бы привлечь меня в Джареде Лоуэлле — действительно деньги. Состояние графа Грейстока могло бы, наверное, любую женщину призадуматься. Ну, хорошо, большинство из женщин. Но я поняла, что мне этот человек стал за недолгое время глубоко симпатичен. Вот та самая ситуация, когда замечаешь именно душу.
Я раньше не особо верила в то, что можно игнорировать чью-то вопиющую непривлекательно, а по итогу вышло именно так. Джаред Лоуэлл стал мне симпатичен, приятен… И, черт подери, он не так уж промахнулся, когда заговорил о некоторой двусмысленности моего ночного визита.
Да уж, кого-то определенно занесло, и этим «кем-то» определенно был не граф, вот уж у него с самообладанием все более чем в порядке.
В итоге провалялась без сна до самого утра, мучаясь раздумьями, а заодно представляя… Да много чего представляя.
— Вивиан, если бы мы ни торчали здесь, в глуши, среди сугробов, я бы подумал, что ты всю ночь зажигала в клубе, — прокомментировал мои круги под глазами и общую бледность Ланселот, когда мы столкнулись с ним в библиотеке. — Опять замок гудел? Или ты добралась до местных винных погребов и гудела сама, без замка?
— Почти, — пробормотала я и начала мечтать о чашке кофе. Или лучше сразу термос кофе попросить? И безумно захотелось спать. Вот что за несправедливость, а? Ночью столько мыслей и сна ни в одной глазу, но только пропищал будильник, возвещая о начале нового трудового дня, как глаза тут же начали закрывать, а в голове стало совершенно пусто.
Дошла до стадии, когда идея заставить Джареда дать выход его чувствам стала казаться чертовски хорошей. Собственно говоря, почему бы и нет? Ну да, он медленно умирает, но на данный момент он вполне себе жив, даже бодр и неравнодушен ко мне. Ну, по крайней мере, именно на это все и походило.
— Вивиан, работать! — мстительно рявкнул куратор прямо мне в ухо. Не столько страшно, сколько больно.
— Совсем обалдел?! — завопила я в свою очередь и посмотрела на осевшие бумажные завалы так, будто это они во всем виноваты. Их все равно было слишком, слишком много.
Ланселот не продемонстрировал никаких мук совести, смотрел насмешливо, явно издеваясь.
— Я за тобой, детка, разгребать не намерен, и если ты повадилась развлекаться по ночам, меня это не касается.
Так, вдох. Глубокий вдох и медленный выдох. У Ланса есть основания злиться на меня, как ни прискорбно это признавать. Но он явно перегибает!
— Я ночами не развлекаюсь к твоему сведению! Просто бессонница была! А ты до чего-то додумался и решил умолчать! А еще ты пристал к Грейстоку с завещанием! Нагло и грубо, и нетактично… И вообще…
Язык удалось прикусить вовремя и не ляпнуть о том, что неэтично говорить с умирающим на такую болезненную тему.
— И вообще, с чего ты так бесишься, когда видишь меня рядом с графом? Тебе-то какое дело, сближаемся мы там с ним или нет?! Даже если бы спали — и то бы тебя это не касалось! — все-таки не выдержала и окончательно вспылила я, а вот Уолш, напротив, словно бы успокоился, от его вспышки и следа не осталось.
Ланс смотрел на меня странным взглядом, как будто бы осуждающим.
— Вив, я, конечно, тебе не отец, не брат и даже не кузен… Но раз уж сама спросила, тебе придется меня выслушать.
Я замерла, пытаясь понять, к чему куратор на этот раз клонит.
— О чем ты?
Ланселот сделал знак помолчать немного и быстро прошел по библиотеке, убедившись, что Лэмптона в ней нет. Вернувшись ко мне коллега изобразил на лице самое мрачное и суровое выражение из возможных и спросил:
— Что ты творишь с Грейстоком, скажи на милость?
Формулировка вопроса сбивала с толку, тем более, что с графом я не делала пока вообще ничего.
— А что я вообще творю с ним?
Ланс тяжело вздохнул. Весь его облик словно выражал одну только фразу «Какая же ты дура, Вивиан».
— И все-таки в чем дело? — попыталась дознаться я до истинной причины такого неодобрения.
Коллега тихо вздохнул.
— Женщины… Да каждой крысе в замке видно, к чем все идет после этих ваших… переглядываний. Ты даешь ему ложную надежду, Вив. И это жестоко, учитывая, в какой ситуации находится бедолага.
В чем именно заключалась жестокость этой пресловутой надежды, для меня осталось тайной. В конце концов, я действительно испытывала симпатию к графу Грейстоку, он теперь, когда мы лучше познакомились, производил впечатление человека образованного, приятного и очень… тонкого. Он мне нравился!
