Ланселот, так подло смутивший мой покой с утра пораньше, после обеда разумно помалкивал и только смотрел на меня то и дело искоса, словно ожидая, будто у меня вот-вот вторая голова прорежется или крылья хотя бы.
И вот за это все ему хотелось врезать, да и не только ему одному. Какая же неприятная, неловкая ситуация…
А еще был Лэмптон, который с какой-то радости снова окопался в библиотеке и бдил за нами с Уолшем как будто с удвоенной силой. Что ему опять понадобилось, я даже предполагать не решалась, но в присутствии дворецкого рот лишний раз открывать было глупо, в особенности, если вести речь о Грейстоке и уж тем более его сердечных привязанностях… Тут можно одним только душем не отделаться.
Ближе к ужину я добралась еще до одного документа с фамилией Ладлоу. Он не попадал под нужный период времени, однако я на всякий случай отложила в сторонку и его. Возможно, что родство с этой семьей у Лоуэллов достаточно тесное, чтобы в случае гибели Джареда кто-то из Ладлоу мог бы претендовать на получение наследства. Благо оно немаленькое…
Но кто именно по фамилии Ладлоу мог попасть под руку Уолшу, чтобы он с одной стороны вспомнил фамилию, а с другой столько времени ломал голову, кому она может принадлежать? Не попусту же он бьет тревогу?
Вечер после насыщенного дня мы проводили втроем с Лансом и Джаредом, и я поймала себя на совершенно непристойном разглядывании рук графа. Кажется, длинные нервные пальцы Джареда Лоуэлла постепенно становились чем-то вроде моего фетиша.
Причем мой ненормальный интерес к рукам Грейстока заметил и сам граф, и мой коллега. Уолш готов был просто взорваться от с великим трудом сдерживаемого смеха, а Джаред как будто начал нервничать и руки спрятал в карманы кардигана. Словно бы боялся, что я их сожру.
— И все-таки вы сегодня сама не своя, мисс Лэйк, — немного нервно пробормотал Лоуэлл с намеком на укоризну. Он, разумеется, не мог понять, в чем проблема, но зато отлично ее чуял. Хорошая интуиция порой усложняет жизнь куда больше, чем помогает.
Признаваться в том, что занята попытками влюбиться в него, я посчитала совершенно глупым и невозможным делом.
— Да просто настроение странное, — попыталась я отговориться. — Вам не стоит волноваться, милорд.
Джаред со вздохом покачал головой.
— Когда речь идет о вашем странном настроении, мисс Лэйк, куда безопасней начать волноваться заранее.
Разумеется, эту фразу Ланселот счел удачной шуткой и разразился таким хохотом, что как стекла не повылетали — уму непостижимо. При этом поржать-то Уолш поржал, но притом принципиально не отходил от нас с Грейстоком как строгая дуэнья, для которых оставить молодых людей наедине — едва не преступление. Поговорить при коллеге о чем-то личном с Джаредом было делом совершенно невозможным, приходилось терпеть и надеяться на то, что Ланс все-таки отлучится хоть куда-то. Для того, чтобы удалить докучливого надсмотрщика, я даже чай Уолшу подливала почаще, надеясь, что тот сбежит в уборную, но ведь нет! Коллега упорно держался, хотя уже начинало казаться, будто чай у него вот-вот начнет литься из ушей!
Неужто куратор решил действительно во что бы то ни стало уберечь графа Грейстока от моего тлетворного влияния? Никогда бы не заподозрила в Лансе такого стремления позаботиться о ближних. Или его настолько тронула болезнь Джареда, что решил взять под крыло из одного только сочувствия?
В отблесках пламени лицо моей возможной любви навек стало выглядеть совершенно по-особенному. Черты лица стали резче, как будто выразительней, а глаза…
— Мисс Лэйк, вы меня уже не волнуете, а прямо-таки пугаете, — чутко отреагировал на мое излишнее внимание Джаред, настороженно глянув исподлобья.
А ведь я его за глаза крысой прежде честила. Вот же идиотка.
Да, лицо очень худое, нервное, острое, словно состоит из одних острых граней — тронь и порежешься тут же. Странное, но даже в каком-то смысле и красивое зрелище, пусть и немного завораживающее. И глаза его…
— Вив, по-моему, ты точно не в порядке, — решил снова понасмешничать надо мной Ланс. Вот же зараза. Но я тоже хороша. Зачем только пялюсь на Лоуэлла? Смущаю его, забиваю голову глупостями и еще и Ланселота веселю. Меня не привел в восторг ни один из полученных результатов.
— Да хватит уже вам всем надо мной издеваться! — воскликнула я, взмахом руки едва не опрокинув чайник. Вовремя успела остановить движение и не расколотила антиквариат. — Я спать пошла, хорошо посидеть.
Разумеется, в Джареде сработала программа «джентльмен», и он подорвался на ноги, дабы почтить даму. Уолш, конечно же, и не подумал оторвать свой зад от кресла.
— Позвольте проводить вас до комнаты, мисс Лэйк, — внезапно решил проявить инициативу Грейсток. Ну, что это было еще кроме нее? Не получив возможности поговорить со мной наедине, наследник славного рода решил поступить как мужчина и сам создал эту возможность.
Ланс попытался снова изобразить недреманного стража и хотел было присоединиться, но Джаред, все также мило улыбающийся и предельно вежливый, двумя фразами осадил моего куратора, человека без чувства такта, совести и костей в языке. Не волшебство даже — подлинное чудо.
В итоге совершенно обалдевший Ланс остался в гостиной, а Джаред взял меня под руку и торжественно повел по коридору. Все-таки он меня выше, пусть и не больше, чем на пару дюймов. А запястье такое же тонкое как у меня, это стало особенно заметно, когда моя собственная рука легла на руку Лоуэлла.
— Вы меня с ума сводите сегодня, Вивиан, — удрученно сообщил мне молодой мужчина и еле слышно вздохнул. — И это вовсе не комплимент вашей неоспоримой привлекательности.
Сразу стало чуточку легче.
— Однако вы все равно сумели сделать мне комплимент, Джаред.
Я ожидала, что Грейсток смутится, станет отговариваться. Думалось, ему будет впору смешаться как школьнику. Вышло совершенно иначе — на меня подняли спокойный прямой взгляд и произнесли:
— Потому что я хотел сделать вам комплимент, Вивиан.
Вот и как с ним вырабатывать хоть какую-то стратегию, скажите на милость? Вчера мне казалось… Хотя какая разница, что именно мне казалось? Нельзя за короткий срок настолько хорошо узнать человека, чтобы с легкостью предугадывать его поступки, желания, намерения.
— Я спросила вас вчера, спрошу еще раз. Я нравлюсь вам, Джаред? — обратилась я к графу, до последнего удерживая его взгляд.
Идеальная осанка Лоуэлла таковой быть уже перестала. Было ощущение, словно бы на его худые плечи возложили ношу, слишком тяжелую для такого изможденного человека.
— Вивиан, ваше любопытство становится жестоким. Вам нравится мучить меня? — с укоризной и грустью спросил граф Грейсток.
Отлично, то есть он не отрицает своих чувств, в нашем случае это уже большой прогресс.
— Мне вовсе не хочется мучить вас! С чего вы вообще подумали такое? — практически обиделась я то ли на Грейстока, то ли на саму себя.
