Лицо хозяина Корбина, которого я искренне почитала человеком, пусть и проницательным, но все же мягким, внезапно приобрело непреклонное предложение.
— С того, что вы, Вивиан, честолюбивая красавица, а я… я это я. Не красавец, да и не жилец. Но вдруг вам пришло в голову проявлять знаки внимания, и у меня нет ни единого предположения…
Так, надо сказать что-то такое, что могло бы обезоружить Лоуэлла, лишить его брони логики и осторожности, которая, наверное, уже в кожу вросла.
— То есть вы решили, что недостойны знаков внимания?
Глаза Грейстока распахнулись особенно широко и выражали неприкрытое изумление, которое скрыть молодой человек, похоже, просто был не в силах. В конце коридора как будто раздался звук шагов. Я тут же обернулась на звук, опасаясь очередной горничной, которой непременно потребовалось пройти в неурочное время именно через этот коридор, однако на мое счастье, в нашу строну никто так и не пошел. Счастливая случайность, не иначе.
— В вас столько достоинств, Джаред! Вы необыкновенно умный человек, чистый, но не наивный, проницательный, но не циничный… Вы прекрасный собеседник…
Грейсток медленно выдохнул, понурился, а потом резко притянул меня к себе и поцеловал. Это был именно поцелуй, не попытка передать излишнюю магическую энергию. От неожиданности я оцепенела, даже моргнуть лишний раз не решалась.
Пара секунд — и Лоуэлл отступил от меня, принявшись разглядывать внимательно, словно разглядывал живописное полотно в поисках признаков подделки.
— Вот это и есть правильный ответ, Вивиан, — отрешенно констатировал Джаред с едва заметной грустью в голосе. — Во мне столько достоинств — и ум, и проницательность. И собеседник я действительно прекрасный. Как человека вы оценить меня в состоянии, и это чрезвычайно приятно для меня, не сомневайтесь.
Но. В таких ситуациях всегда находится место пресловутому проклятущему «но», и я даже не сомневалась в том, что сейчас-то мне удастся выслушать резоны Джареда Лоуэлла, графа Грейстока.
— Однако беда в том, — не стал разочаровывать меня он, — что мужчину вы во мне не увидели, а мои чувства сложно назвать братской привязанностью. Поэтому лучше прервать нашу увлекательную игру, пока нет проигравших.
Кажется, у них с моим куратором коллективный разум или они просто на одной волне.
Мужчину я в нем, стало быть, не увидела. А чувства у него далеко не платонического характера, сам только что признал. И теперь рассчитывает, будто я вот так запросто позабуду все то, что он наговорил мне? И отступлюсь?
Нет, я бы, наверное, и сделала так, как просил Джаред, заставила себя выбросить всяческую ерунду из головы… Вот только несмотря на совершенно непроницаемое выражение лица и нарочитую досаду во взгляде, дыхание Лоуэлла было слишком тяжелым, к тому же граф то сжимал руки в кулаки, то разжимал, словно пытаясь изо всех сил подавить какой-то порыв.
Здесь и не пахнет спокойствием — только попытка спрятаться. Кажется, у кого-то начал сдавать самоконтроль, и, наверное, это была самая приятная победа на любовном фронте в моей жизни.
Никогда не приходилось выступать в роли агрессора в отношениях с мужчинами, однако, похоже, придется попробовать себя в этом прежде чуждом амплуа, раз Лоуэлл решил уйти в настолько глухую оборону.
— А вы покажите мне мужчину — я и разгляжу! Тотчас же и разгляжу! — возмутилась я и резко толкнула Джареда к стене.
Вышло не настолько эффектно как ожидала: Лоуэлл оказался не таким уж и легким, а я сама — не настолько и сильной. Но от неожиданности и шока граф попятился к стене, а по итогу и вжался в нее, растерянно хлопая глазами.
— Вивиан, вы меня очень сильно беспокоите, — сообщил мне он, похоже, не совсем соображая, как поступить в такой щекотливой ситуации.
Нет, это в самом деле невыносимо…
Хотел показать мне, насколько сильно меня не волнует? Что ж, злость в подходящих обстоятельствах за страсть сойдет, ведь так?
— А уж как вы меня беспокоите, Джаред, — произнесла я задумчиво, медленно наступая на свою «жертву». Лоуэлл краснел, бледнел и явно не понимал, что мне взбрело в голову на этот раз. Учитывая, насколько неласковое выражение приобрело мое лицо в тот момент, бедняга мог предположить в том числе и то, что я планирую придушить его, а после сожрать в укромном уголке.
— Вивиан, что вы?.. — снова пытался заболтать меня молодой человек, но я решила поступить с ним ровно так, как он поступил со мной пару минут назад: просто заткнула поцелуем, пока такой умный человек не нагородил очередную стену глупостей, за которой так удобно спрятаться.
Первую пару секунд Джаред просто стоял неподвижно, потом попытался меня оттолкнуть, однако так слабо, неубедительно, что протест я проигнорировала. Не такой уж и бессильный, захотел бы — отпихнул. А ладони, те самые ладони, что я повадилась разглядывать при каждом удобном случае, обхватили мой затылок, притягивая еще ближе.
Кажется, договорились, по крайней мере, на ближайшие пару минут — точно договорились.
Если поцелуй, который инициировал Грейсток, вызвал исключительно оторопь, то вот теперь все стало куда увлекательней, приятней, да и прочувствовать все я, наконец, сумела. Стало совершенно ясно, что в жизни Джареда мне первой благосклонной женщиной не стать. Не сказала бы, что это стало такой уж приятной информацией.
— Так что вы там просили вам показать? — совершенно обалдело поинтересовался Лоуэлл, когда мы оторвались друг от друга.
Руки его уже покоились у меня на плечах.
— Мужчину, — сварливо напомнила я.
Хохотали мы уже оба и остановились, только заслышав голос Ланса, окликающий меня по имени.
Кажется, у Ланселота Уолша вошло в привычку портить мне абсолютно все, что хоть как-то связано с Джаредом Грейстоком.
Разбежались мы с графом как мыши, заметившие кошку, тихо и в разные стороны. А ведь до чего можно было бы договориться, не появись мой вездесущий коллега! При этом Ланс же в свою очередь не успокоился и отправился прямиком ко мне в комнату, возле дверей которой я с ним и столкнулась.
— У тебя губы распухли, — сходу выдал Уолш и уставился, прищурившись, как будто застукал меня на краже.
Если он ожидал от меня приступа покаяния или — тем паче! — раскаяния, то глубоко заблуждался. Я могла стыдиться чего угодно, но не происходящего между мной и графом Грейстоком.
— Пищевая аллергия, — захлопала я глазами в демонстративном недоумении.
Руку Уолша как магнитом притянуло к его лбу.
— У «пищевой аллергии» там приступа случаем не случилось?
Если уж запустила режим «дурочка», лучше не нажимать на кнопку отключения, пока абсурд не дошел до критической точки.
— А ты сейчас о чем? — затрепетала я ресницами как лань и изобразила полнейшее непонимание. — Как у пищевой аллергии может случиться приступ? Или ты про то, не начинается ли у меня отек гортани? Кажется, нет.
