— Вы бы могли просто спросить, чем именно хочу я, не так ли, Джаред? — тепло отозвалась я и подошла вплотную к сгорбившемуся в кресле мужчина.
Он поднял на меня глаза, жаль только, во мраке разобрать выражение в них было попросту невозможно.
— Сейчас ваши желания… Как я могу быть уверен, что вы озвучите именно их? Поверьте, Вивиан, самопожертвование никому не нужно и только напрочь все испортит, — тихо, отрешенно, словно слова молитвы произнес Джаред.
Я тяжело выдохнула и сжала кулаки.
— Напрочь все испортит ваша смерть! — воскликнула я, не сумев сдержать возмущения. Всему есть предел, в том числе и самопожертвованию! — И я не хочу, чтобы вас не стало. Больше всего на свете… Я…
Сказать «я люблю вас» все-таки не решилась, хотя именно эти слова и просились на язык.
— Вы ничем не должны переживать за мою судьбу, — продолжил гнуть свою линию упрямец, который, очевидно, не собирался дожить до старости. — Со мной все уже решено, такова судьба, и она только моя.
Уму непостижимо!
— Вот даже и не рассчитывайте! — зашипела я рассерженной кошкой и нависла над упрямцем. — Не позволю! Я останусь здесь! В замке! Рядом с вами! И не позволю вам себя уморить!
Между нами повисло буквально звенящее от напряжения молчание, вязкое — не двинуться, ни вздохнуть. Как его убедить, если снова станет отказываться?
— Вы же любите меня… так и почему?.. — все-таки сумела произнести я.
В тишине раздался его нервный смешок.
— Именно поэтому. Разве можно вешать такой груз на человека, который дорог? Нельзя…
Иногда благородство становится настоящим камнем на шее и тянет не дно, но в мои планы ничего подобного не входило: я желала, чтобы Джаред Лоуэлл прожил долгую и счастливую жизнь. Жизнь со мной.
Черт с сомнения, пусть катятся в пропасть. Все у нас будет так, как хочу, так как мечтается и даже лучше! Красота… Моей точно хватит на двоих и еще останется. Ну и как вишенка на торте — графский титул. Женится как миленький, никуда он от меня не денется, раз уж любит.
— Вы добры, милосердны, Вивиан, однако не нужно считать, что спасти меня — ваша обязанность, — прошептал почти беззвучно Грейсток, однако я прекрасно расслышала каждое слово, как будто слышала сердцем.
— Женитесь на мне? — решила я пойти ва-банк, вспомнив разговор прислуги, что подслушала совсем недавно.
Как там говорили? «Если только он осмелится сделать предложение»? Может, Джаред и не осмелится, но это означает только одно: мне самой стоит осмелиться.
— Очень… современный поступок, — как будто обалдело прокомментировал мои слова граф, и, стоит сказать, я почувствовала себя как минимум самонадеянной идиоткой. — Сейчас вне высшего света женщины делают предложение мужчинам?
И ведь не понять, это ирония или злая издевка. Как ему ответить?
У меня коленки задрожали от волнения. Дожили. Когда-то думала о том, как какой-нибудь «прекрасный принц» опустится передо мной на одно колено в некоем невероятно романтическом месте и преподнесет то самое заветное кольцо. По итогу я сама делаю предложение совершенно непрекрасному, пусть и графу в кромешной темноте посреди ночи… А замок сойдет за «невероятно романтическое место»?
— Понятия не имею. Мне не приходилось раньше делать кому бы то ни было предложение, — произнесла я и нервозно рассмеялась. Настолько идиоткой мне уже не доводилось себя чувствовать. Отвратительное ощущение.
— Что ж, повторять этот опыт вам не придется, — отозвался Джаред. — Но вы ведь не настолько феминистка, чтобы не дать мне подарить вам кольцо?
Вот что же за несносный человек?! Только стоило смириться с тем, что выходка моя глупа и окончилась полнейшим провалом, как Грейсток огорошивает…
— Так вы согласны? — опасливо уточнила я, не веря собственным ушам.
Граф плавно поднялся на ноги — и вот уже мы стоим друг напротив друга, моя рука — в его, и можно почувствовать как пульсирует кровь под кожей.
— Я люблю вас, и если наш союз для вас желанен, как могу отказать, Вивиан?
Да-да, словно бы Джаред не мог отказать.
— Может, хотя бы сейчас откажемся от официоза? — осторожно предложила я, потянувшись к… жениху?
Грейсток принял меня в свои объятия и поцеловал в висок.
— Если тебе этого хочется.
Утром я проснулась с совершенно новым и волнительным чувством: теперь я стала невестой! Да не просто невестой — графской невестой! Маму удар хватит на радостях, особенно в свете того, что пока ни один мужчина не удосужился попросить моей руки и сердца. Конечно, и на этот раз скорее я сама просила руки и сердца, но это и неважно. С Джаредом… С ним всегда складывается по-особенному, не так как принято. И в том тоже была своя прелесть…
Поспать удалось часа четыре не больше, но проснулась я счастливая как жаворонок и на рассвете и даже напевать начала от радости. Странно, что вчера словам доктора Монтегю удалось привести меня в такое смятение. Быть связанной на всю жизнь с одним человеко по воле долга, быть может, и не так уж здорово, если нет иных мотивов, однако с Джаредом Лоуэллом все иначе, я в него… я так глупо и безнадежно влюбилась в этого человека всего за каких-то несколько дней, позабыв при этом о собственных привычках, пристрастиях, даже о здравом смысле! Вот уж где кроется подлинное волшебство!
Когда я начала прихорашиваться у зеркала (куда старательней обычного, надо сказать), даже удивилась тому, насколько сильно… сияю от радости. Как только что вкрученная лампочка.
— Да ты точно втрескалась, дорогуша, — проворчала я на саму себя и удовлетворенно вздохнула.
И все-таки я способна на настоящие, сильные и бескорыстные чувства, и Ланс полный идиот, если взялся отрицать это!
Когда уже собиралась выходить из комнаты, в дверь тихо постучали, я только по одному этому звуку поняла, кто именно решил навестить меня с утра пораньше. Вот как удалось за такое короткое время влипнуть Джареда как муха в паутину? Уже начала узнать его по стуку, по шагам… И каждый раз радуюсь!
Грейсток появился на пороге моей спальни с самой заговорщицкой улыбкой, какую мне только доводилось видеть на его лице. Она сделала его куда моложе обычного возраста и будто ластик стерла все те штрихи, что болезнь нанесла на лицо хозяина Корбина.
— Доброе утро, Вивиан, — понизив голос, произнес Джаред. В светлых глазах посверкивало откровенное лукавство.
Мне тут же стало ясно — мой жених (это даже в мыслях звучало здорово!) задумал нечто как минимум по его меркам забавно.
— Доброе, — слегка насторожилась я, раздумывая над тем, чего именно ждать.
Улыбка Лоуэлла стала еще шире, и он вытащил из кармана вязаного домашнего кардигана чуть потрепанный бархатный футляр из тех, в которых держат ювелирные украшения. Коробочка была небольшой, и я ни на секунду ни подумала, что в ней могут оказаться серьги или же брошь.
