В порывы психоза, хотел уже оставить товар и выйти, но сдержался. Переборол себя. Да, что со мной происходит? Это все не мое… это всё не я…
— Молодой человек, проходите… — послышалось с соседней кассы "быстрого обслуживания".
И я прошел, не пропуская тех, кто стоял впереди меня.
— Спасибо, — процедил сквозь зубы, отдавая бутылки.
— Товары по акции…
— Нет, спасибо, — рыкнул на женщину.
Эмоции вырывались из-под контроля. Надо бы поспешить домой.
— Расплачиваться…
— Картой…
— Прикладывайте…
Складывая алкоголь в пакет, искоса бросил быстрый взгляд на охранника, который пристально за мной наблюдал. Черт, только бы не подошел… только бы не подошел. Не хватало еще выяснений отношения с секьюрити.
Но то ли охранник уловил мой настрой, то ли я слишком уж остро воспринимал окружение, но из супермаркета я вышел без каких-либо помех.
Усевшись в такси, устало откинулся на сиденье, вперив взгляд в темноту подступившей ночи.
И тут же мысли вновь вернули меня обратно к той, которая так подло поступила со мной. Я все прокручивал в голове ее действия и никак не мог их соотнести с тем, что увидел в заключение всего этого фарса. Сейчас, когда чувства немного притупились… видимо выпитый алкоголь, все таки немного подействовал… меня почему-то никак не хотел отпускать ее взгляд. Растерянный и затравленный. Ведь именно так себя чувствуют те, кто попался с поличным.
В свете уличных фонарей и россыпи гирлянд, развешанных неоновыми нитями вдоль аллеи, мой взгляд зацепился за уличную потасовку…
Хрупкая фигурка девушки, пыталась пробиться сквозь парня, который значительно был выше и крупнее нее, к машине с открытой задней дверью. Она размахивала руками и как будто что-то пыталась доказать, но парень не пускал, то и дело, отталкивая ее подальше. Потом громкий сигнал и парень толкает девушку чуть сильнее, и та не удержавшись на ногах, падает на тротуарную дорожку. Из открытой двери вылетает какой-то предмет, — я ленивым взглядом смотрю на то, как он падает на дорогу и оттуда вываливается содержимое, — хм, теперь понятно, что это женская сумка. Машина со свистом трогается с места, уносясь в темноту ночной улицы, а девушка так и продолжает сидеть, даже не предпринимая попытки подняться.
Такси трогается, а я бегло окидываю взглядом улицу, прохожие такие равнодушные, что никому до малютки нет совершенно никакого дела. Такси подъезжает чуть ближе, и теперь я могу рассмотреть девушку.
Лица я ее не вижу, так как она сидит к проезжей части спиной, но вдруг меня как будто молнией прошибает узнаванием в этой девушки ту, вокруг которой, все мои сегодняшние мысли только и крутятся.
— Тормозни где-нибудь здесь шеф, — с нетерпением говорю водителю.
— За остановку придется доплатить, — говорит он.
— Само собой, — отвечаю ему, и как только машина притормаживает возле обочины, тут же выхожу.
Чем ближе подходил к девушке, что съежившись сидела на тротуаре, тем быстрее билось в груди непонятное чувство резко сжимая в кулак сердце до предала, а потом отпуская.
На ходу подбираю ее вещи и прячу в сумку. При этом взглядом ощупываю ее тонкую фигурку, особое внимание, уделяя открытым предплечьям и шее, выискивая на коже видимые следы борьбы.
Когда оказываюсь рядом с ней, присаживаюсь на корточки, и меня будто в водоворот затягивает ее чистый, смешанный с запахом лета и цитрусом, аромат. Я шумно втягиваю в себя воздух вокруг нее и замечаю, как ее плечи вздрагивают, и она моментально вся напрягается.
— Ну, здравствуй Синеглазка-Арина, — отчего-то голос становится низким и хриплым, царапает неприятно горло, — а я смотрю, ты продолжаешь играть? И чьё же внимание на этот раз тебе необходимо привлечь?
Каждое слово, что вырывается из моего рта, я знаю, ранит ее… это заметно по тому, как она вздрагивает, после каждого слова.
— Боже, — доносится до меня ее больной голос, а потом она поворачивается ко мне лицом.
Твою жиж мать, что они с ней сделали?
— Профессор, оставьте хотя бы вы меня в покое. Что я вам всем сделала? Что вы от меня все хотите? — ее голос срывается, и она прячет серое с темными кругами под глазами лицо в ладони.
— Арина?! — черт, я гнал все самые страшные мысли, что возникали перед моим мысленным взглядом подальше.
Сердце отчего-то неожиданно начинает колотиться не хера не в груди, а где-то в районе кадыка.
— Твою мать, Арина! Отвечай, что случилось? — требую я ответа, хотя понимаю, что требовать я никакого права не имею.
— Да пошел ты профессор, знаешь куда? — срывающимся голосом произносит Арина, и предпринимает невнятную попытку встать.
Но блядь, ее безразличие в голосе, срабатывает на мою затихшую злость, как мулета на тороса, и во мне вмиг просыпается, гребаный ублюдок. А от того, что она не захотела мне довериться, становится необъяснимо гадко на душе.
Хватаю ее за локоть и рывком поднимаю на ноги. Встряхиваю. Отчего ее голова откидывается назад и волосы, не удержавшись в прическе, тяжелой волной падают за спину.
— Отпустите, — шипит она синюшными с заметными трещинами губами мне в лицо, гневно прищурив глаза.
— Нет, — цежу сквозь зубы, и сунув ей в свободную руку сумку, тащу за собой к машине.
— Я никуда с вами не поеду, — ее попытки высвободиться, выглядят нелепо и жалко, больше напоминая потуги маленького ребенка вырваться из рук родителя.
— Для тебя же будет лучше поехать, — грубо заталкиваю ее в машину.
— Эй, мужчина, что ты так грубо с девушкой, — не упускает возможности вякнуть водитель, но тут же затихает, как только смотрит мне в лицо.
— Поехали, — даю команду водителю, и машина плавно трогается с места.
— Что вы тут делаете? — Синеглазка лихорадочно сжимает свою сумку в руках, и отдвигаясь от меня жмется к двери авто.
— На твою удачу, ездил в супермаркет, — сухо отвечаю ей, стараясь сдерживать рвущуюся грубость наружу.
— Удача ли? — она не сводя глаз, смотрит на меня, не моргая.
Я молча смотрю на нее, всю. Подмечая каждое изменение в ней.
Боже. Какая же она… невероятно милая, даже в таком потрепанном состоянии, она не отталкивает, а наоборот притягивает к себе. Смотрю на подрагивающие плечи, на трепещущую синею венку под прозрачной кожей на шее, на полные губы и глаза, в которых сосредоточен весь ее страх, я задыхаюсь от ее близости и чувств, которые переполняют меня. Я еле сдерживаю себя от того, что хочу собрать ее в охапку и укрыть, спрятать ото всего мира, защитить ото все и вся и даже от себя. Только бы в этих синих озерах, не видеть страх обреченности, который прожигает своей обнаженностью мой разум. И я, мучаясь от неизвестности. Схожу сума.
