Я просто так не сдамся, не сейчас, когда в моей жизни все хорошо. Мой любимый мужчина со мной, у меня семья, настоящая, не то подобие, что было раньше.
Резко снимаю туфли и втыкаю каблуки ему в глаза. Дикий ор режет уши. Бегу, в надежде, что они озаботятся спасением товарища и не кинуться за мной. Но уже через секунду понимаю, что зря. Все зря.
Пятки больно ударяются об асфальт, наступаю на разбитое стекло и кричу от боли, падаю. Пытаюсь встать, бежать дальше, но меня быстро догоняют.
— Ах ты, сука! Лишила Ходжа зрения! — пытаюсь отползти, меня дёргают за волосы, так и скальп могут снять, и нож им не нужен. Слёзы льются из глаз.
— Красивая, зараза. Люблю рыжих, — бубнит тот, кто держит меня. — Может, это. Того? Чё добру то пропадать? Грохнуть потом успеем? — проводит второй рукой по подбородку.
— Нет!!! — кричу, кусаю его за руку. Противный вкус чужой кожи, с привкусом сигаретного дыма, от которой тошнит. Ему похер!
— Ммм! — взвыл он. Закатывает глаза. — Горячая, стерва, — зверем рычит он.
— Не вздумай! — говорит второй. — Потом по твоей сперме выйдут на нас. И Ходжу помочь нужно.
— Я быстренько. Проучу её. И все, — говорит садист, задирая юбку.
— Не смей! Урод! Скот! — брыкаюсь и бью его между ног. Он взвыл, хватаясь за причиндалы.
— Ах ты, шалава! — второй бьёт меня ботинком в грудь. Скручиваюсь от боли. На меня сыпятся удары ногами, битой.
Рядом начинает звонить мой телефон. Смотрю на фото Кирилл и слёзы в перемешку с кровью падают на экран. Телефон. Нужно было просто позвонить. Кирилл бы спас. Он бы помог.
Я превращаюсь в комок боли. Последний, самый болезненный удар приходиться на спину. Ору нечеловеческим голосом и теряю сознание.
Глава 67
Кирилл
Я думал, пережил самую страшную боль, когда понял два года назад, что все кончено. Именно там, сидя возле разбитых машин, знал, что в этот самый момент она выходит замуж за другого, что у них брачная ночь. Но все познается в сравнении.
Я навалился на стену, внешне я спокоен, но моя душа не здесь. Я там, возле операционного стола, корчусь в невыносимых муках, молю Бога сжалиться и не отбирать её у меня.
Раздавленный, со вскрытым позвоночником. Казалось, это не по ней проводят скальпелем, рассекая нежную кожу, которую я так любил целовать, а по мне.
Я только обрёл счастье! Познал его вкус по-настоящему! Хотелось орать и крушить все. Найти ублюдков, которые смогли сделать это с хрупкой девушкой, и отрезать от них по маленькому кусочку, сделать им ещё больнее.
Внутри я орал, бился в агонии, повторяя одну мантру: пусть только выживет. Как мне жить без нее?
Расставание — это ничто! Ты знаешь, что она ходит по той же планете, дышит тем же воздухом, у тебя ещё есть призрачная надежда вернуть все назад. А смерть это конец.
Никогда в своей жизни не чувствовал себя таким беспомощным. Я могу только ждать. И время тянется, как в аду. Кажется, минуты растянулись в года.
Нет. Я слишком эгоистичен, чтобы отдавать её костлявой. Я бы с радостью обменял свою никчемную жизнь на её. «Пусть заберёт меня!» Ору, ползая на карачках. Хватая её лядяные пальцы, я чувствую её рядом. Она улыбается жутким оскалом.
В одну из секунд сердце заныло сильнее, потер то место, где оно было, казалось, там образовалась дыра.
Врачи забегали в операционную, суетятся. Я знаю, я почувствовал, что теряю её.
В бессилии сполз по стене на корточки, утыкаясь носом в колени, и дёргаю себя за волосы, пытаюсь прийти в себя. Это кошмар. Мне все это снится. Сейчас я проснусь, и окажется, что моя девочка жива-здорова, лежит со мной рядом, я разбужу её, и мы займёмся любовью. Я поцелую каждый миллиметр её кожи, дам ей почувствовать, как люблю, как она мне нужна.
Пусть мой ангел не покидает Землю, мне она нужнее, чем ему, в его Эдеме. Она нужна нам двоим! Её мужчинам. У него и так их много, а она у нас одна.
— Тише, мой мальчик, — Света присела рядом со мной и гладила меня, как в детстве, успокаивала. Это вконец меня доконало. И я, как в детстве, когда потерял мать, сидел и бесшумно лил слёзы. Это вода против моей воли лилась по щекам. И словно я снова ребенок, и мне нечего противопоставить этому жестокому миру.
— Она справится. Геля сильная, — Света стояла на коленях и прижимала меня к груди. Вой бешеных волков в груди усиливался, по ту сторону что-то происходило. И никто не выходит и не говорит, что все наладилось.
— Я в порядке, мам, — отошёл в сторону, поближе к операционной. И опять ждал.
Хирург, которого назвали лучшим в этом городе, вышел, снимая с головы, прозрачную шапочку. Он стоял возле нас, поджав губы, а мне хотелось разбить ему физиономию. Что он молчит? Это конец?
— Мы сделали все, что могли, — отшатнулся от него. Я боялся слушать продолжение. Светлана всхлипнула, Николай сжал ее плечи.
— Она жива? Моя дочь.
— Да, — выдохнул. Стрельнул во врача взглядом.
— Но?
— Была остановка сердца. Но сейчас состояние стабилизировалось. Будет ещё ряд операций, это только начало, скорее всего, она будет жить. Но вот будет ли она ходить, я не могу это гарантировать. Шансы очень малы, — как легко он выносит приговор, каждое слово тяжёлым грузом ложится на плечи, пригибая ниже к земле.
Глава 68
Кирилл
