— А совесть потом не замучает? — спросила я со слезами на глазах. — Они же порвут нас на куски из-за этих денег!
Он попросту обрубил для нас все ниточки, оставив только одну — унижение.
— На Мишу мне плевать, если честно. Ну а ты… у тебя все еще есть выбор, так что, нечего давить мне на жалость. Выбирай.
Шикарный выбор, ничего не скажешь. Наверно, после этого равнодушного разговора я еще больше убедилась в бесчеловечности Литвинова. А Мише пора сбросить с носа розовые очки, в которых он застрял еще со школьной скамьи и осознать, наконец, с каким соперником он имеет дело.
Я уже сделала свой выбор, когда приехала сюда, отступать назад поздно и глупо. На этот раз пришлось затолкать гордость в жопу и самой забраться на кровать, оседлать колени Литвинова.
«Соси» — вдруг отчетливо услышала его грубый бас у себя в голове, напряглась от безысходности. Член, понятное дело, был все еще вялый, для начала взяла его в руку и подрочила. Меня захлестнуло омерзение к самой себе, тошнота вдруг подкатила к горлу, пришлось даже закрыть глаза и представить, что это всего лишь… массаж.
Я смогу, я выдержу. А потом побегу к Ире, зализывать раны. Она, пожалуй, единственная, кто сможет понять мой поступок и поддержать. Утешить. А Миша? Сможет ли он понять и простить, принять. По факту, это нельзя назвать изменой, ведь, так?
Пока размышляла, не переставала водить рукой по бархатной коже, я почувствовала, что член уже полностью налился кровью, но все еще не рискнула смотреть на свои старания. Отвращение никуда не делось, как мерзкая тошнота.
— Глаза открой, — приказал Литвинов, пришлось выполнить требование.
Размер его члена впечатлял: длинный, толстый, с явно выраженными вздувшимися венами, на покрасневшей головке выступила капелька предсемени, стерла ее пальцем и немного размазала, чтобы скользить было проще. Как его поместить в рот? Муж не так одарен природой, и то мне сложно делать ему минет, а тут, как минимум, девятнадцать сантиметров! Я на самом деле не хотела сравнивать Литвинова с Мишей, но эти долбанные мысли кружили в голове, отвлекая от основной задачи.
В конечном итоге пересилила себя, смочила пересохшие губы слюной и вобрала в рот лишь головку. Слишком много, слишком гадко, все слишком! Тошнота усилилась, мне нужен был небольшой перерыв, чтобы привыкнуть к новым ощущениям, однако Игнат не стал давать поблажек. Одним движением толкнулся прямо в горло, вызывая у меня рвотный рефлекс. Я резко отстранилась и ощутила, как на глазах снова появились слезы, но уже от недолгого удушья. Дышала тяжело и урывками, однако смотреть глаза мучителю пока не стала. Так дело не пойдет. Я и так стараюсь изо всех сил, но если он будет сам руководить процессом, ничем хорошим это не закончится!
— Что такое? — спросил он ехидно. — Неужели у Миши размерчик меньше, что ты аж подавилась?
— А вот это уже не твое дело, — огрызнулась. — Если не хочешь, чтобы меня стошнило прямо на тебя, больше так не делай. Понимаю, что все равно будешь держать свой темп, но постарайся, хотя бы, не так глубоко входить.
Да, я уже полностью осознала, что секса не миновать, поэтому пыталась хотя бы урвать для себя максимального комфорта, если так можно выразиться.
— Как пожелаешь, — Игнат был равнодушен.
Вообще, я до сих пор не услышала от него даже шумного вдоха, казалось, ему так же неприятно, как и мне. Зачем тогда мучиться, не понимаю.
— Давай резче, мы так до утра зависнем на одной только прилюдии.
Разве у меня был выбор, просто кивнула и снова облизала губы. Взяла член чуть глубже, пососала и провела по нему незамысловатые узоры. Игнат толкнулся дальше, но в этот раз я уже была готова, максимально широко раскрыла рот и дышала через нос. Как только он переставал двигаться, я снова сосала, стараясь взять член на всю длину.
Я делала механические движения без капли эмоций и особого желания, просто вынужденная мера, тем и тешила себя. В тот момент, когда сильнее и интенсивнее пососала головку, одновременно проведя языком по уздечке, Игнат вдруг шумно вдохнул, едва различимо простонал. Я даже остановилась на секунду и глянула на него, вдруг послышалось? Литвинов откинул голову назад на подушке, глаза были плотно закрыты и сам он выглядел слишком напряженным: на шее выступили вены, кадык часто дергался.
В моей голове что-то щелкнуло, я хотела проверить, так ли верны догадки, поэтому взялась рукой за член у основания и помогала себе, пока посасывала головку и дразнила уздечку кончиком языка. При этом с удивлением неотрывно следила за каждым движением Литвинова, он тяжело дышал, вдруг грубо схватился за мои волосы, стал сильнее надавливать вниз, чтобы я взяла больше и глубже. Он, однозначно, стал наслаждался процессом!
Мысли путались. Мне одновременно было противно и… приятно. То есть, я… это… на подсознательном уровне, инстинкты, которые не подвластны контролю. Меня заводили эго хриплые стоны, хотя на самом деле с удовольствием бы укусила член от злости! Почему я вообще это чувствую? Не возбуждение, но что-то очень похожее на него.
— Да, вот так, — едва прохрипел Литвинов, когда я осмелилась взять полностью член и застыла в таком положении. — Соси его, детка… Не останавливайся.
Я, черт побери, стала выполнять просьбу, как по команде! Ненавижу себя и эти чертовы гормоны, будь они не ладны! Почему пытаюсь угодить, да еще и кому?! Этому тирану!
Или все дело в том, что Миша обычно молчал, а тут такие отчетливые стоны и похотливые слова, которым невозможно противиться? Черт, что со мной не так?
— Так, все, хватит.
Игнат отрезвил меня, когда резко отпихнул от своего паха, схватил за волосы и потянул на себя. Я все прекрасно поняла — пришло время следующего унижения. Спасибо, мил человек, что вовремя напомнил, с кем имею дело. Вся былая эйфория мигом растворилась, оставляя после себя горькое послевкусие.
Я стояла перед ним на коленях и медлила. Знаю, что должна сама охотно запрыгнуть на его член, но… Не хочу! Пока дело не зашло до проникновения, могу себя чувствовать более-менее чистой, а так замараюсь уже ничем и никогда не отмоюсь, к сожалению. До последнего надеялась, что он выгонит меня, даст отсрочку, только зря все это.
Тиран не собирался выпускать жертву. Литвинова не смущало, что на мне надеты трусики, он отодвинул их в сторону и провел пальцами по лону, хмыкнул. Естественно, я не возбудилась, или он думал, меня заводят игры в принуждение?
Дальше все произошло так быстро, что опомнилась я от резкой, острой боли. Игнат молниеносно повалил меня на спину, зажал своим весом, чтобы не брыкалась, а затем слишком грубо толкнулся внутрь, а встретив сопротивление, стал проникать жестко.
Слезы покатились по щекам, хотя пыталась держаться стойко, не выдержала. Этот тиран (по-другому я его просто не могу назвать) наслаждался моими мучениями, толкался с каждым разом все сильнее и глубже, смакуя насилие в полной мере. Его толчки приносили лишь боль, а из-за сухого трения мне показалось, что внутри прошлись наждачкой.
