— Что ж так сложно… — спросила у самой себя, пока смотрела в одну точку на стене.
Узнать правду страшно, но еще страшнее жить в неведении, думать, что все прекрасно… А потом вдруг в один момент все равно она вылезет наружу, хотим мы этого или нет. Я вздрогнула, понимая, что теперь и сама наступила на грабли. Мне кровь из носа нужно первой рассказать мужу, на что пошла ради нас с ним, пока меня не опередил тот же Литвинов. И кто знает, какую версию преподнесет урод!
Телефон вдруг зазвонил, я глянула на неизвестный номер и напряглась. Это еще кто? Поразительно, я уже стала бояться телефонных звонков, как огня!
— Алло, — хрипло ответила и попыталась унять дрожь.
— Виктория Токарева?
— Да, это я…
— Ваш муж пару часов назад пришел в себя и очень просил связаться с вами, приезжайте.
— О, конечно же, я приеду прямо сейчас! — прокричала на эмоциях и сбросила вызов.
Господи, наконец-то! Мигом вскочила с кровати и наспех натянула на себя еще не до конца высохшие вещи. Как только адреналин отступил, ко мне вновь вернулась интенсивная боль между ног, замедляющая каждое движение. Я морщилась и чертыхалась, жжение стало еще хуже, чем вчера, каждый шаг давался мне с огромным трудом.
Тем не менее, окрыляла новость о том, что Мишенька первым делом захотел поговорить со мной, а не с его полоумной матерью. Нельзя так говорить, понимаю, но она стала переходить в последнее время все дозволенные границы.
В ванной глянула на себя в зеркало и тяжело вздохнула: бледная, с огромными синяками под глазами и растрепанными волосами я выглядела, как баба Яга. Еще и вещи эти нелепые, да он же поймет, что я не ночевала дома! Хотя, можно ведь прикрыться Иркой?
— Ты же сама хотела рассказать правду, чего теперь придумываешь для себя отмазки? — спросила я у своего отражения.
Хотела, да только… как? Не думала я, что придется признаваться Мише, когда он только-только начал выкарабкиваться после жестокого избиения. Будет ли Литвинов держать правду за зубами или сразу же побежит добивать своего обидчика? Как узнать наверняка?
Кое-как привела себя в божеский вид: умылась, причесалась и накрасила хотя бы только ресницы Иркиной тушью. Буду решать проблемы по мере их поступления.
Мне снова пришлось оставлять подруге записку, это уже вошло в странную привычку. Хоть бы не в постоянную! Я знаю, Ира была бы рада, живи я с ней хоть каждый день, но это не выход. У меня есть семья, пусть и с проблемами, но кто говорил, что будет легко? И в горе, и радости, и богатстве и бедности! Мы это преодолеем, так или иначе, по-другому быть не может!
Придя в больницу, сразу пошла к лечащему врачу Миши. Меня колотили эмоции, пока он рассказывал о положительных сдвигах в состоянии мужа, я просто не могла поверить, что в скорее весь этот кошмар закончится и Мишеньку выпишут.
— Никакого волнения, — говорил врач, пока мы шли в реанимацию. — Ему сейчас лишний стресс ни к чему, только положительные эмоции.
Он будто специально резал меня без ножа. Ну, как? Что мне делать, блин! Тем не менее, я в глубине души крепко схватилась обеими руками за слова, как за спасительный круг. Правду придется отложить немного, за это время найду нужные слова и сумею преподнести их Мише под правильным соусом. Сейчас же я бы просто вылила правду на него, как ушат холодной воды в лицо. Ни к чему хорошему нас это не привело бы.
— Пять минут, не более. Он еще слишком слаб.
Я кивнула. Медсестра тем временем дала мне халат и маску, впустила внутрь.
На глаза навернулись горькие слезы, писк приборов нагнел ужас, пришлось сделать глубокий вдох и ближе подойти к мужу. Миша дремал, поэтому я старалась вести себя как можно тише. Лицо уже не выглядело так ужасно, как в первый день: большая часть синяков пожелтела, припухлость сошла и проявилась его внешность, он больше не был безликим из-за травм.
Вздохнув, аккуратно взяла любимого за руку и сжала, очень хотелось отдать ему частичку своего тепла и подарить уверенность в завтрашнем дне. Муж тихо застонал и медленно раскрыл глаза, проморгался.
— Вика… — прохрипел пересохшими губами, совершенно не своим голосом.
Ком встал в горле, и я заплакала. Не хотела раскисать при нем, но не смогла сдержать эмоций. Одновременно хотелось и плакать, и кричать от радости, ведь любимый жив! А все остальное — мелочи. Быстренько стерла слезы и улыбнулась мужу, не сильно сжала его холодную ладонь.
— Как же ты меня напугал, — тихо прошептала, а потом заговорила громче и увереннее: — Теперь все будет хорошо, не переживай. Мы с этим справимся, борись только.
Миша кивнул глазами, он пару раз пытался что-то сказать, но ему мешал сильный кашель.
— Не говори ничего, все потом.
Я видела, как мужу трудно, поэтому не требовала от него ничего. Наши проблемы стали вдруг такими мизерными и никчемными, а все, чего хотелось — поскорее крепко обнять любимого, поцеловать его.
— Приходил следователь, твоя мама написала заявление и тех отморозков уже ищут.
В Мишиных глазах вдруг застыл ужас, любимый отрицательно качнул головой и крепко сжал мою руку, словно из последних сил.
— Не… — он снова закашлялся, но с трудом договорил: — забери… нельзя…
Я опасалась спрашивать, боялась услышать ответ, но мне пришлось пересилить себя и уточнить:
— Ты их знаешь? Нам что-то угрожает?
Миша чуть приподнялся, он неотрывно смотрел на меня, будто хотел взглядом донести истину, а затем не выдержал и повалился обратно на подушки, выдохнул от бессилия.
— Не нужно… мусоров, сами… разберемся, — настаивал муж.
Такой ответ наталкивал меня лишь на две мысли: или Литвинов чем-то пригрозил, или у нас есть еще какие-то враги. Даже не знаю, какой из двух зол выбрать!
— Ну, послушай, — мне вдруг показалась, что полиция в нашем случае хороший вариант. — Если ты знаешь, кто на тебя напал, надо завить на них, нельзя оставлять все вот так. Пока мы все отмалчиваемся, укрываем их, бандиты так и останутся безнаказанными. Где гарантия, что завтра не придут за твоей мамой или за мной? Надо не сидеть сложа руки, а действовать!
— Что ты несешь? — выпалил Миша.
Наверно, если бы мог — заорал, но он был не в состоянии. Я заткнулась, переосмыслила слова, но все равно осталась при своем мнении.
— У него там все куплено.
- Да у кого, у него? — чуть повысила голос, начиная закипать от тайн.
Миша долго молчал, не хотел говорить, но в конечном итоге назвал ту фамилию, которую мне хотелось услышать меньше всего:
— Литвинов, он… — муж зашелся кашлем, а я покорно ждала продолжения. — Шавок подослал ко мне, трус бесхребетный.
Я догадывалась, но доказать никак не могла, а сейчас Миша просто подтвердил мои домыслы. Значит, Литвинов затеял игру и специально втянул нас в ее водоворот. Не удивлюсь, если муж и долг не хотел брать, а хитрый лис каким-то образом вынудил Мишу. С такого станется! Только, зачем?
