И правильно сказал парень в зеленой куртке: осталось только всех их поубивать. «Всеми» могли быть кролики, а могла быть и она сама… но что-то разрушить было необходимо, иначе все так и останется на своих местах. Например, ее отцу следовало замочить своего шефа… Отец был двуличным человеком: он испытывал ненависть к своему начальнику, а расплачивались за это его жена и дочь. Если до настоящего момента Йосики пыталась еще как-то понять отца, то теперь она ни за что не простила бы его. А не прощать означало убить. Йосики захотелось увидеть, как собака будет гнаться за кроликом, чтобы его сожрать, и она постаралась представить себе эту сцену.
— Эй, пожалуйста! — раздался сзади чей-то голос. — Слава богу, это ты!
Голос принадлежал тому самому продавцу, который подарил ей банку с мазью. Должно быть, он уже закончил работать, так как успел переодеться. Йосики поклонилась ему еще раз:
— Спасибо вам большое!
— Э-э-э… да нет, просто я хотел… чтобы ты вернула мне банку. Прости. Эту мазь делают в Нагане… Только что мне позвонили и сказали, что ее выпуск прекращен. Дело в том, что мне приходится часто ею пользоваться, так что я хотел бы… ну, в общем, чтобы ты мне отдала ее обратно. Прости, пожалуйста.
Говоря все это, Сонода мысленно возблагодарил небеса за то, что ему удалось найти эту девушку. Незадолго до этого, как только они расстались, ему на мобильник позвонил приятель из боксерского клуба. Рассказал ему о своей подружке, которая, судя по всему, забеременела. Спросил, что ему теперь делать. Потом разговор зашел о ранениях и ушибах, полученных в поединках, а также о том, что приостановлен выпуск мази из конского жира… Там, в магазине, он услышал обрывок разговора этой девицы и странного парня с собакой, который часто заходил к ним. Сонода решил пойти обратно мимо школьного двора. В магазине, посмотрев на ее обезображенное лицо, он почувствовал жалость к этой девушке и подарил ей банку с мазью, чтобы она смогла залечить свои ссадины. А потом вспомнил, что это был подарок его друга. Девушка едва слышно проговорила: «Хорошо», — и протянула ему склянку. Сонода схватил ее и бросился бежать.
XVI — МИНАКО
Сонода скоро должно было исполниться двадцать лет. Он занимался боксом без малого полгода. Обычно он складывал рубашку, свитер и брюки в рюкзак и бежал до дома все шесть остановок. Теперь, на бегу, он думал о человеке с собакой. Лучше бы этому извращенцу больше не показываться в магазине. Кажется, этот парень жил совсем один в доме неподалеку. Там у входа еще были установлены красно-коричневые львы. Каждую ночь, а иногда и ранним утром он приходил в магазин со своим псом купить банку собачьих консервов, электрическую лампочку или пучок сельдерея. Он никогда не покупал больше трех наименований сразу, но вечно околачивался в магазине по два-три часа, пока ему не попадался какой-нибудь покупатель, с которым он тотчас же завязывал беседу. Раз в неделю продавцы, включая тех, кто работал полсмены, собирались вместе, чтобы обсудить вопрос о закупке партии какого-то товара. Но помимо хорошо продаваемых галет из пророщенных рисовых зерен неизменно возникала еще одна проблема: что делать с этим типом, который успел всем порядком поднадоесть. Спорили долго и горячо, но решение оставалось одним и тем же: ничего не делать, так как он хоть и извращенец, но прежде всего — клиент.
Заниматься боксом Сонода стал при довольно-таки странных обстоятельствах. Недавно его научили технике применения апперкота, и теперь ему не терпелось испытать ее на этом рыхлом сыночке-захребетнике. Должно быть, у него богатенький папаша… После этого Сонода наверняка выгонят с работы и уж тем более предложат покинуть клуб. Вообще-то Сонода было наплевать на последствия, но все же он сдерживался. Работа в магазине ему нравилась, да и боксом еще охота позаниматься… Парень заходил в магазин обычно глубокой ночью или рано утром, когда покупателей почти не было. Поэтому оправдать мордобой тем, что он якобы распугивает посетителей, представлялось весьма затруднительным. Правда, в магазине работал продавец, с которым Сонода сошелся достаточно близко. Это был нелепый добряк с татуировкой клуба «Семь-Одиннадцать», в котором он раньше работал. Если бы Сонода убедил его, то за последствия было бы трудно ручаться.
Насколько богат человек с собакой, Сонода не знал. Татуированный продавец рассказывал ему, что как-то видел этого парня вместе с его матерью в сером «бентли». Про его собаку он говорил, что, судя по длине шерсти, это довольно редкий вид фокстерьера, который разводят только на севере Англии, а стоит такой песик по меньшей мере шестьсот тысяч иен.
Хотя человек с собакой жил в доме, расположенном в тридцати метрах от магазина, он всегда ходил за покупками в костюме. И костюм, и рубашки были итальянского производства. Мало того, от парня пахло одеколоном, причем каждый раз новым, но так, что неосторожно приблизившись к нему, нормальный человек рисковал упасть в обморок. Никто не мог понять, что можно делать в магазине столько времени; ясно было одно: этот тип ни за что не уйдет, пока с кем-нибудь не побеседует.
Сонода не любил бегать. Однако и его напарник из спортивного клуба, и приятель из магазина советовали бегать и тренироваться как можно больше, поэтому на бегу он еще и молотил кулаками воздух. Человек с собакой теперь занимал все его воображение. Еще вчера он не мог сконцентрироваться на его образе, так как думал только о девице, с которой последние две недели трахался через день. Но, думая о ее сиськах и заднице, он совершенно забывал о тренировке. Лучше подумать об этом придурке с собакой, который основательно его достал.
Человек с собакой никогда не подходил к обычным покупателям. Как правило, он выбирал бомжей, старичков из провинции, изъяснявшихся только на своем диалекте, инвалидов, старых пердунов, подойти к которым никто другой ни за что не решился бы, латиноамериканцев и китайцев. Одним словом, его жертвами были калеки и иностранцы. Но та девушка не была уродиной. Просто ее друг — человек, наверное, очень жестокий — немного перестарался… Поэтому, думал Сонода, он и подошел к ней.
Итак, его интересовали лишь ущербные люди, живо отзывавшиеся на мало-мальски ласковое слово. И он предлагал им странные вещи, причем всегда громким голосом, так, чтобы его было слышно даже на кассе. Например, он звал посмотреть вместе с ним фотографии самоубийц или погибших на войне. Он говорил, что знает химическую формулу газа зарин, и предлагал распылить его на улице. Иногда он представлялся тренером одного инвалида, которого якобы сделал профессиональным спортсменом, или признавался, что нуждается в помощи, чтобы отправить в Северную Корею человека, которого он же и похитил. Некоторым он предлагал переспать с семидесятилетней бабулей, которая была готова отвалить за такое удовольствие семь тысяч иен. Но главным номером его программы был рассказ про безногую и безрукую женщину, которая жила у него на правах домашнего животного и была готова перепихнуться с каждым, кто только захочет.
«Однажды, — рассказывал татуированный продавец, — он явился в магазин вместе со своей мамашей. Представляешь, он называл ее „мама”, а под мышкой держал учебник для поступающих в университет! Если бы этот хмырь учился в простой школе, ему бы там в два счета вправили мозги. С таким поведением он бы и дня не выдержал…»
