Я теперь не раздумывала, не терзалась сомнением — что будет, когда я сделаю это…
Меня куда больше волновало, что будет, если я этого не сделаю.
И я намеревалась не просто сделать. А сделать качественно. Так, чтобы наверняка.
Подойдя к столу, я недрогнувшей рукой схватила бутылку. Привлеченная звонкими голосами с улицы, прикинула, что жалюзи меня скроют и приблизилась к окну. Во дворе стояла красная Феррари, из которой вышли две гламурные дамы — одна в возрасте для флирта с Иваном Петровичем, а вторая как раз в подходящем возрасте и настроении для замужества с Никитой или Филиппом.
— Фиг вам, а не Никита! — тряхнув бутылкой в порыве гнева, я поспешила убраться из кабинета Ивана Петровича.
Тем более что он как почувствовал — повернул голову и взглянул на окна своего кабинета. Конечно, меня скрыли жалюзи! Я была уверена, что он не мог меня видеть!
Но пока кралась обратно в комнату, не покидало ощущение, что каким-то образом он все-таки меня видел…
Нет, невозможно, в сотый раз отмахнулась. Разве что он увидел меня душой. Или четко знал, что я там.
В общем, все, невозможно, и точка!
Вроде бы логичное утверждение. Но, отбросив осторожность, по ступенькам я рванула с такой скоростью, будто он за мной уже гнался!
Я не собиралась перекладывать вину на кого-то другого, так что мудрить с тем, где спрятать бутылку, мне не пришлось. Уверенно положила в свой чемодан. Потом так же уверенно набрала номер Веселкиной и после обещания, что целую неделю буду после работы ходить в кино на вечерний сеанс, даже если там будут показывать то же самое, договорилась, что она срочно привезет мне кое-какие вещи из дома, а взамен заберет те, что уже не нужны.
— Слушай, — удивилась она после удачных торгов, — ты ведь там только второй день, а завтра вообще возвращаешься. Зачем тебе еще какие-то вещи?
— Хочу. Надо, — отрывисто отмахнулась я, но поняла, что лень Веселкиной может оказаться весомей, чем мое обещание, и туманно так обронила: — Захвати что- нибудь красивое, ну, эффектное, и… Мне самое главное, чтобы ты привезла мой любимый красный пеньюар — я в нем ощущаю себя гораздо уверенней, и несколько ажурных трусиков, новых, из нижнего ящика.
— Из того самого ящика?! Который ты запретила мне открывать под страхом выселения?! Потому что такое можно видеть только мужу и хорошему любовнику?! — я так и представила застывшее лицо Веселкиной с круглыми горящими глазами, а потом услышала ее восхищенный выдох и обещание: — Я уже бегу к ящику и на маршрутку!
— Возьми такси — я оплачу, — внесла существенную поправку.
— Вот еще! — возмутилась она. — Пусть платит Никита! Я уже выезжаю! Аня, только с тебя что-нибудь вкусненькое за доставку! Эй, подвинься… А, ладно, я перелезу!
Н-да, судя по всему, я оторвала Веселкину от очень важного и любимого дела. С другой стороны, она давно хотела заглянуть в этот ящик, а тут такая возможность, я сама попросила, да еще намекнула, что это для дела.
Конечно, она подумала, что после ее рассказов, что делают друзья в свободное время, я решила провернуть хотя бы что-то эдакое и развратное со своим другом Никитой… И хотя обманывать нехорошо, я была уверена, что теперь она будет действительно очень, очень спешить. И потом — воровство, по-моему, куда хуже и похлеще давит на совесть и нервы.
С меня, к примеру, потов семь сошло, пока я настроилась выйти из комнаты. Потом еще семь, когда в нее неожиданно постучал Филипп, но слава Богу — как культурный мужчина, не дождавшись ответа, он не стал заглядывать, а просто ушел. И еще раз я хорошо пропотела, когда вышла из комнаты, вошла в соседнюю и отвлекла Никиту от важного и делового разговора с просьбой позвонить на пункты охраны и предупредить, чтобы пропустили такси, в котором ко мне по срочному делу едет Веселкина.
— Я перезвоню позже, — огласил Никита своему собеседнику и, озадаченно глядя на встревоженную меня, позвонил на пункты и предупредил о приезде такси.
— Спасибо!
Поблагодарив его, я поспешила в соседнюю комнату. Не в силах ждать и стоять, села на чемодан. И пронаблюдала за тем, как в комнату следом за мной вошел Никита и обвел взглядом довольно красноречивую картину. Я, лицо у меня красное, чемодан сложен, я его охраняю так надежно, что и не вырвать.
— Можешь объяснить, что происходит? — спросил он.
— Пока нет, — качнула я головой.
— Ты что, уезжаешь? — зашел он с другой стороны.
— Пока нет, — покладисто и честно ответила я и вздохнула.
Хотела бы я просто уехать, а не быть выставленной за двери пинком под зад…
— А зачем сюда едет Веселкина хотя бы можешь сказать? — предпринял он еще одну попытку прояснить ситуацию. — Если ты пригласила ее, я не против…
— Нет! Она не останется! — воскликнула я и добавила уже поспокойней. — Она везет мои вещи. И сразу уедет.
Он красноречиво посмотрел на чемодан, который я использовала в качестве стула.
— Ты был прав, — кивнула я покаянно, — этих вещей оказалось мало. Я тут кинулась,
посмотрела — оказывается, мне нечего надеть на пикник!
— Аня, уверяю, то, во что ты одета, очень даже подходит.
— Нет! — заупрямилась я. — Я видела ваших гостей! Они такие нарядные! Я, может быть, хочу быть не хуже!
— Ты не хуже, — заверил он.
— Может быть, я хочу обойти их?!
Никита с подозрением прищурил глаза, долго терзал меня этим взглядом, а потом поставил условие, с которым я с удовольствием согласилась:
— Встречать Веселкину будем у блок-поста. Вместе.
— Только надо прихватить для нее что-нибудь вкусненькое! — вспомнила я ее просьбу.
Никита кивнул и вышел из комнаты. А спустя минуту вернулся и подхватил чемодан, а мне передал пакет, где находилась коробка конфет и огромный судок с ароматными шашлыками.
— И вместе вернемся, — предупредил он, по-прежнему внимательно наблюдая за мной.
Я удрученно кивнула. Но выбора не было. За свои поступки придется ответить, так что конечно вернусь — куда денусь?
Пока мы спускались по лестнице, от запаха шашлыков голова буквально кружилась. А может, это был просто страх. Потому что Иван Петрович, стоявший на улице у Феррари в окружении женщин, так на меня посмотрел, так…
В общем, так, будто знал не только о том, что я была у него в кабинете, но и о том, что сейчас увозила в своем чемодане.
Глава № 21
Едва мы вышли за ворота, я перевела дыхание — бутылка покинула опасную зону, а мое разоблачение отложилось на некоторое время. Надеяться на то, что гости соберутся исключительно непьющие, не приходилось. Я понимала, что хотя бы папа и хотя бы ради себя, но бутылку захочет открыть.
