Но… кто?
Голос был знакомым, но у него так звенело в ушах и шумело в голове… он бы сейчас и мать родную не опознал!
- Кто…
- Ида, - рассмеялся рядом голос. – Кажется, доктор, я должна обидеться?
- Нет…
Прохладная ладонь опять коснулась лба.
- Не переживайте, Станислав. Я над вами просто подшучиваю. Сейчас придет жом Пауль, он поможет вам с туалетом. Вас нужно обтирать влажной салфеткой, да и оправиться вам не помешало бы.
Станислав с этим был полностью согласен.
- Ида…
- Лежите и не пытайтесь ничего говорить. Вы не один. Рядом с вами постоянно кто-то будет, или я, или жама Эльза, или жама Гертруда – пока вы не сможете хотя бы с кровати встать. Сейчас вы у меня дома.
Стасу было так плохо, что он принял это, как факт.
Дома?
Да хоть где! Главное, не умер! Выживем- там посмотрим, и кто, и когда, и что… а сейчас хоть выздороветь бы. Последний раз его так накрывало еще в Университете, лет пятнадцать тому назад… или нет! Лет семь тому… как раз, с Марией…
Сил не было ни на что. Разве что дышать…
Станислав покорно принимал заботу, выпил из чашки горячего бульона с кореньями и уснул. Ну, хоть что-то хорошее…
* * *
В больнице Ида отправилась к заведующему клиникой.
Жом Рукоцкий ей откровенно не нравился. Тадеус Чеславович был невысок, сед, худ и пах постоянно какой-то пакостью.
А еще….
Еще он обладал темпераментом мартовского кота и неутомимостью отбойного молотка. Судя по сплетням, в которые девушку посвятили Берта и Леона. Все существа в юбках, невзначай оказавшиеся в его ведении и в зоне досягаемости, проверялись на устойчивость. А потом еще и расшатывались…
Разве можно отказать такому мужчине?
Самое печальное, что многие и не отказывали. Кто из страха, кто из желания получить какие-то преференции от начальства, и в результате жом Рукоцкий начал… зарываться. Не дала девушка своего согласия добровольно?
И что? Если ей понравилось, значит, это уже не насилие!
Ида не удивилась. При дворе она и не такое повидала. Двор императора, знаете ли, не оранжерея для выращивания орхидей.
Да, Ида быстро потерялась в обычной жизни! Она не знала, сколько стоит булка хлеба, как снять жилье, как разговаривать с простыми людьми… эти ее пробелы восполнила Анна. А сейчас и жизнь уже своего добавила.
Но вот интриги! Психология! Умение видеть гадюк на цветущем лугу… вот этого не отнять у любого, кто хотя бы год прожил при дворе. Тадеуса Чеславовича Ида видела насквозь. Но… стоит ли ругаться?
Станиславом он дорожил, к Станиславу записывались за год вперед, и когда Стас сообщил, что желает вот эту девушку – в качестве сестры милосердия, да еще и зарплату ей платить не надо….
Жом Рукоцкий едва от радости не заплясал. А когда увидел Иду – вдвойне.
Волосы она красила, платья носила мешковатые, но разве обманешь опытного бабника?
Никогда! Они добычу за версту чуют! Но в присутствии, опять же, Станислава жом Рукоцкий не наглел. А вот сейчас…
- Рядом, - приказала Ида Полкану.
Умный пес прижался к ее ноге и изобразил готовность не отставать. Хоть бы и в пещеру с драконом, но с тобой, хозяйка! Так они в кабинет и вошли.
Жом Рукоцкий разулыбался во все оставшиеся зубы, числом примерно двадцать. Что выбили, что от старости выпало, и поднялся из кресла, распространяя волну удушливых миазмов.
- Жама Ида, вы сегодня само очарование.
Ида едва не фыркнула.
Она вставала к Станиславу семь раз за ночь. И спала очень плохо. Устала, осунулась, появились круги под глазами… но кризис, кажется, миновал! А это дорогого стоило!
- Жом Рукоцкий, я должна вам сообщить, что жом Рагальский не сможет в ближайшее время выйти на работу.
- Вот как? И что случилось? Устал?
- Свалился с двусторонним воспалением легких, - ледяным тоном проинформировала Ида.
- Ну… дело молодое, - жом разулыбался так похабно, что Ида поморщилась. – А когда у него, хе-хе… пройдет это… воспаление?
- Жом, - когда Ида хотела, она могла смотреть не хуже своей матери. И взглядом замораживала точно так же. – Вы, видимо, не поняли? Доктор Рагальский болен. Опасно. Мог умереть. Когда выздоровеет – не знаю. То, что ему оказали необходимую помощь, вообще можно приравнять к чуду.
Жом Рукоцкий сообразил, что речь не о влюбленности и не о том, что двое молодых людей докувыркались в кровати. Но… характер такой – собачий!
- Завидую Станиславу. Везунчик!
- Не умер? Безусловно, уже везение, - вежливо согласилась Ида.
- Со столь прекрасной сиделкой любая болезнь нипочем! Особенно в молодости.
Ида даже отвечать не стала. Вместо нее ответил Полкан. Вскочил на лапы, посмотрел на жома Рукоцкого, особенно в одну, конкретную часть, и вежливо так высказался.
- ГАВ!
Жом покривился, но ругаться не стал. Были уже разговоры, и Ида сообщила, что если выгонят собаку, то она тоже уйдет. И ее деньги, что более важно. Поэтому гнать пса к растакой-то матери команды не последовало. Вместо этого жом непроизвольно прикрылся ручками и вздохнул. Этак… похабно-мечтательно.
- Ах, Идочка, как бы мне хотелось, чтобы вы и обо мне так же позаботились.
Ида прищурилась.
- Не думаю, что вы выживете… - выдержала точную паузу и продолжила. – С такой горячкой и лихорадкой. Но если свалитесь – пусть ваша супруга посылает ко мне слугу. Я приду за вами ухаживать… покажу ей, как лучше вас переворачивать, судно подкладывать.
Тадеус сморщился, словно от кислого. Супруга у него была…
И как подлецам так удается устроиться? Впрочем, таких уж жен они выбирают и таких детей воспитывают, что в своих семьях мелких домашних тиранов едва ли не на руках носят и безгрешными считают?
Или просто не хотят трогать, пока не сильно воняет?
Ида и второму варианту не удивилась бы.
- Идочка, вы мне сердце разбиваете.
- Тогда вы слишком низко его ищете, - парировала девушка. И потрепала Полкана по загривку. – Я еще раз повторюсь, Станислав болен. На работу вернется не раньше, чем через десять дней. Всего хорошего, жом Тадеус.
Жом квакнул в ответ нечто приветливо-прощальное, и опустился в кресло, провожая взглядом выходящую Иду.
М-да… какая корма! Какие обводы! Просто восхитительная девушка, но такая неприступная… как это грустно!
А Стасику повезло, м-да, повезло…
И жом заулыбался от вставших перед его воображением похабных картинок.
