Макс и Себастьян все время подчеркивают различное отношение к телу в язычестве и христианстве. Языческий подход заключается в том, что тело может доставить различного вида удовольствие и его допустимо использовать для получения этого удовольствия. Христианство ожидает награды в загробной жизни и пренебрежительно относится к жизни в этом мире. Вялость Себастьяна, унижения и необходимость подчиняться вынудили его презирать этот мир, потому что он должен быть вознагражден после смерти. (Когда Юстиниан пытается защитить глаза Себастьяна от солнца во время одного из наказаний последнего, Себастьян говорит ему, чтобы тот отошел с дороги, и жалуется, что Юстиниан ничего не понимает.) В мирских гуманистических терминах мироощущение Себастьяна подобно окружающей его пустыне. Все это, по-видимому, объясняет невыразительную игру актера Лео Тревильо. В его чтении стихов, например, нет ни увлеченности, ни динамики.
Себастьян вовсе не обязательно ощущает себя жалким в качестве жертвы. Роленд Уаймер предложил убедительную интерпретацию финального кадра фильма. Здесь стремление Дерека к «поэтическому, таинственному» фильму становится особенно очевидным
[66]. Уаймер интерпретирует финал как олицетворение единения Себастьяна и его солнечного божества: кадр снят из точки выше уровня зрения Себастьяна; он стоит, привязанный к столбу и расстрелянный стрелами, а в это время солдаты один за другим опускаются на колени: но при этом их лица обращены не в сторону Себастьяна, а, насколько можно различить, в сторону заходящего солнца
[67]. Этот кадр является исключительным, поскольку он снят через широкоугольный объектив, а не в обычной перспективной проекции. Кажется, он даже намекает на космическое видение: далекое побережье и то, что похоже на остров, кажется круглой Землей. Кроме того, в отличие от любого другого кадра в фильме, он снят с мягким фокусом.
Как только мы соглашаемся с тем, что Себастьян — не герой, в фильме обнаруживается несколько слоев смысла, интерпретаций и чувств. Это не простое и прямолинейное повествование. Люди, которых трудно любить, внезапно становятся обаятельными и наоборот. Несмотря на неспешный темп, в фильме нет пустых моментов. После того как съемки в Сардинии уже завершились и Дерек вместе с Полом Хамфрессом вернулись в Лондон, они обнаружили, что материала для полнометражного фильма недостаточно и придется доснять еще немного. Они сняли жестокую оргию во дворце Диоклетиана, в центре которой был непристойный танец в исполнении танцевальной труппы Линдси Кемпа, а затем убийство молодого христианина, которому перегрызли горло. Это стало первой сценой фильма и в ней очень много от Кена Рассела. Дальше фильм выглядит весьма строго с эстетической точки зрения, благодаря скудности и сухости художественного оформления, отсутствию построенных декораций, простоте костюмов и минимальному использованию реквизита.
Дерек не получил удовольствия от съемок «Себастьяна». Были трудности, скандалы, демонстративные уходы и борьба с Полом Хамфрессом, захотевшим быть упомянутым в титрах как сорежиссер (Дерек был против, но в конце концов согласился). Однозначно, для Дерека, как для абсолютного новичка, нащупывающего свой путь, на котором еще и лежала огромная ответственность, такой быстрый опыт обучения должен был быть утомительным. Несомненно, Дерек не только стремился к успешному результату, но и хотел, чтобы сам процесс кинопроизводства доставлял удовольствие. В интервью с Крисом Липпардом в конце своей жизни он сказал:
Не так уж много смысла в том, чтобы делать фильм, если это такая мрачная и тяжелая работа, что в конце вы говорите: «Я сделал хороший фильм, но это было чертовски трудно». Я действительно считаю, что нужно иметь возможность сказать «мы отлично провели время, и нам на самом деле удалось сделать успешный фильм»
[68].
Здесь говорится о том, что коммерческое производство фильмов — это, скорее, образ жизни, а не просто способ заработать на жизнь. После «Себастьяна» Дерек начал собирать вокруг себя постоянно меняющуюся группу надежных знакомых и друзей, которые помогали бы ему снимать фильмы и вместе с которыми он с удовольствием бы работал. Он всегда старался снимать фильмы в местах, которые были ему интересны, и считал, что успех фильма в большой степени зависит от творческого вклада его друзей (при ведущей роли самого Дерека).
Зима 1975–1976 годов прошла за монтажом фильма в тесном сотрудничестве с Хамфрессом — нужно было растянуть имеющийся материал до нужной длины полнометражного фильма. По словам Дерека, Хамфресс хотел «медленный фильм» в то время как Уоли хотел показать парад красивых обнаженных молодых мужчин
[69]. Желание Уоли сбылось, как, впрочем, и Хамфресса, в основном благодаря тому, что не было никакой альтернативы (материал был слишком скудным для быстрого темпа).
К этому времени Дерек становится известным в качестве кинорежиссера за пределами съемочной площадки «Себастьяна». В 1976 году некоторые из его фильмов, снятых на Super 8, были просмотрены в Институте современного искусства и включены в передвижную выставку работ нескольких экспериментальных британских кинематографистов.
События 1977 года, которые привели к созданию «Юбилея», по словам Дерека, выглядели следующим образом. На улицах и в клубах появился панк. Он увидел Джордан (урожденная Памела Рук), которая, казалось, воплощала все это движение, и заинтересовался ею. Она была безобразно одета, укладывала волосы в форме пламени, разрисовывала лицо перед ежедневными поездками в Лондон из Брайтона на поезде и работала на Кингс-роуд в магазине, известном как «Секс». Будучи панками, продавцы вели себя вызывающе, оскорбляли клиентов, и клиенты отвечали им взаимностью — топтали одежду, пачкали или крали ее. Дерек решил снять на Super 8 короткий фильм с номером Джордан, известный как «Танец Джордан», в котором она танцует в балетной пачке в сцене жертвоприношения. На костре сжигают книги и что-то еще, включая плакат с британским флагом.
В сцене присутствуют две другие фигуры в масках. Одна из них — голый человек в маске микеланджеловского Давида. У другой на голове маска смерти. Молодой человек, который подбрасывает книги в огонь, отрезает пряди своих волос, чтобы принести их в жертву. Если считать, что две фигуры в масках означают искусство и смерть, возможно, именно им приносится жертва и в их честь танцует Джордан. Огонь, поглощающий бесполезные вещи, представляет собой очищение. На заднем плане немного обособленно стоит фигура с бумажным мешком на голове, в профиль напоминающая собаку. Дерек использовал похожую фигуру в снятом на Super 8 фильме «Искусство зеркал». Вероятно, она олицетворяет эзотерическое знание.
