Таким образом, эти три персонажа олицетворяют выжившее добро в этом испорченном мире, и это придает значительно бóльшую силу двум важным элементам. Одним из них является то, что говорит Вив о художниках. Она говорит, что художники крадут мировую энергию, что власть предержащие загоняют творцов в угол (потому что энергия опасна) и что единственная надежда заключается в том, чтобы «возродить в себе художников и освободить энергию для всех». Здесь «энергия», по-видимому, означает душу, или жизненную силу, и то, что говорит Вив, является собственной точкой зрения Дерека. Он возвращается к ней неоднократно в своих фильмах и книгах, но здесь, в «Юбилее», эта тема озвучена впервые. Как мы видим из последней главы «Дэнсинг Ледж», Дерек неоднократно сравнивает искусство с кражей (кража повседневной креативности у мира: это урок, выведенный от противного на примере Робина Носко, распространявшего креативность вокруг себя благодаря Лачуге Искусств, его уважению к традициям ремесла, его дому и его отношению к необходимости практических навыков). Здесь Вив высказывает революционные взгляды: художественная революция не может служить политической на условиях последней. Это должна быть революция в искусстве и революция художников, которая затем сможет привести к более широкому освобождению (или способствовать ему).
Второй важный элемент заключается в ассоциациях, которые вызывают имена Ангела и Сфинкса. «Сфинкс» непосредственно предполагает эзотерическое знание, мечту Джармена о Древнем Египте, как о месте, где призвание, знание и деятельность были неразрывны
[75]. «Ангел» связывает действие антиутопии с обрамляющими эпизодами мира королевы Елизаветы I. Там Джон Ди неоднократно называет Ариэля Ангелом. Таким образом, между этими двумя персонажами подразумевается связь, что придает словам Ариэля о мире дополнительный резонанс. «Ведь равенство дано нам, людям, не богам», говорит он. И «Смотри, как мир многообразен и преклони колени перед ним». И эти фразы, очевидно, не кажутся режиссеру недостижимыми в практической жизни в 1978 году.
Таким образом, в фильме нашлось центральное, хотя и тихое место для собственного отношения Дерека к творческой деятельности и художественной энергии. В связи с этим и некоторые другие элементы феномена панк-движения встают на свои места. Например, претензии панк-музыки на то, что она предлагает альтернативу музыкальной индустрии, безнадежно продажной и полностью потерявшей художественные достоинства. Это была эпоха Bay City Rollers, если кто-нибудь их еще помнит, Элвина Стардаста, Bee Gees, которые исполняли визгливую и тривиальную диско-музыку, Рода Стюарта, ранее The Faces, отправившиеся в плавание лишь затем, чтобы бросить якорь в уютном порту легкой музыки Голливуда. Дерек в «Юбилее» выражает скептицизм по поводу того, может ли кто-нибудь не продаться, учитывая структуру финансирования. До тех пор пока высшим благом остается спекуляция, а не эстетические качества продукта или значимость процесса, ситуация работает против творческой деятельности.
Где живет любовь: Сфинкс, Вив и Ангел в «Юбилее» (1978)
Один комментарий по поводу «Юбилея» проливает свет на эти вопросы. Вивьен Вествуд, модельер, пришла посмотреть фильм и затем написала о нем эссе в форме письма Дереку, напечатанного на футболке. Она высоко оценила ту творческую энергию, которая высвободилась во время создания фильма и заключила:
Хорошо — низкий бюджет, независимость, участие в съемках друзей, некоммерческий аспект. Хорошо, что от непрофессиональных актеров не требовалось играть, а позволялось говорить, что они хотели, как будто бы они цитировали маленькие книги, находящиеся у них в головах. И таким образом эффективность их игры зависела не от их актерских способностей, а от того, насколько одержимы были люди, стоящие за ролями
[76].
Этот отрывок показывает, что Вествуд поняла и оценила практическое воплощение идеи Дерека: художники должны заново открыть себя как художники, чтобы освободить творческую энергию в мире. Тем не менее она ничего не поняла в елизаветинских обрамляющих сценах. В частности, она отвергла (возможно, по идеологическим причинам, кто знает?) призыв Ариэля к многообразию и равенству. Кроме того, она также поместила на футболку едкие и ничем не обоснованные оскорбления в адрес Дерека и его сексуальности и в какой-то момент напыщенно попыталась научить его, как делать свою работу.
Однако Дереку представился случай отомстить. В 1992 году Елизавета II представила Вествуд, написавшую на футболке «национализм — это мерзко, а Елизавета II — коммерческое мошенничество», к награждению Орденом Британской империи. Дерек написал в своем дневнике, впоследствии опубликованном под названием «Улыбаясь в замедленном движении»:
Вивьен Вествуд принимает Орден Британской империи, лживая сука. Мы живем в дурацкое время: наши друзья-панки принимают медальки за предательство, сидят в праздных салонах и уничтожают творчество — как короед в моем комоде… Я хотел бы поставить дезинсектор размером с человека, светящийся ярким синим светом, чтобы сжечь ее, словно моль
[77].
Или, согласно пророчеству Борджиа Гинза в фильме, «в конце концов все они подписывают».
«Юбилей» использует стратегию внутреннего парного сопоставления персонажей и событий, как правило, служащую сатирическим целям. Сад Джона Ди, с которого начинается фильм, оазис тишины и покоя, контрастирует со вторым садом, сделанным целиком из пластика злобным бывшим солдатом Максом. Поскольку этот второй сад бесплоден, он нужен, чтобы подчеркнуть противоестественность современного мира. Амил Нитрат (которую играет Джордан) исполняет два танца. Ее танец-балет, снятый на Super 8, ярко выражает ее воспоминания или фантазии о желании стать балериной. Ее второй танец, когда она продается Борджиа Гинзу, — гротескная версия «Правь, Британия!» Этот сильный контраст показывает, что покупка и продажа художественных устремлений должна быть преобразована в гротеск. Конечно же, на другом уровне, второй танец Амил тоже является искусством. Он высмеивает постимперское позерство юбилея Елизаветы II. Но с точки зрения нарратива фильма Борджиа Гинз просто хочет заработать на безвкусном шовинизме. Еще один вид удвоения в «Юбилее» заключается в шутках, отсылающих к более раннему творчеству режиссера. Злобного бывшего солдата Макса, жалующегося, что в армии нынче не хватает убийств, играет Нил Кеннеди, актер, который играл безумного солдата Макса в «Себастьяне». В «Юбилее» он ест гусеницу, а не жука. А пышная Лучана Мартинез привязана к фонарному столбу в позе, повторяющей позу Себастьяна в предыдущем фильме; рядом даже есть башня: изображение Пизанской башни на рекламном щите.
