Всего лишь одна сцена в фильме опирается на натуралистический подход (исключения могут быть также сделаны для «гребли в Норвегии» (сцена 11) и сцен с полями сражений (сцены 15 и 16) — но в этих исключениях куда больше театрального натурализма, нежели кинематографического). С того момента, когда молодой Витгенштейн представляет свою семью и они появляются в древнеримской одежде под шум толпы, много сил уделяется схемам отстранения, денатурализации и отчуждения. Маленький зеленый персонаж раскрывает код фильма, говоря, что он знает, что «эта киностудия находится в Ватерлоо, но откуда я знаю, что ты Людвиг Витгенштейн?»
Это классическая схема отчуждения через отстранение, побуждающая зрителя думать о самом фильме по Брехту. В сценах с диалогами иногда присутствует прием «план / обратный план», но это отклонение в сторону реализма компенсируется использованием цветов, если нет ничего другого, что могло бы денатурализовать действие. В фильме есть место и для кинематографа малых жестов, когда сцену завершают вздох или взгляд Витгенштейна.
Скованная сексуальность Витгенштейна показана через блестящую метафору. Витгенштейн сидит внутри закрытой гигантской птичьей клетки. С ним вместе заперт попугай в клетке поменьше. Почему? Это символизирует тот факт, что, в то время как Витгенштейн хотел поставить под сомнение самые основы — основы математики, логики и философии — и, таким образом, позволить философии помочь людям жить своей жизнью, он был совершенно не в состоянии поставить под сомнение основы своей собственной природы и принять ее, несмотря на запрет общества, чтобы иметь возможность идти вперед, не страдая от своей гомосексуальности.
«Витгенштейн» (1992)
В этой важной области жизни он был подвержен детерминизму — не мог проявить свободу воли. Он говорит: «Жизнь в мире, где такая любовь является незаконной, и в то же время пытаться жить открыто и честно — это абсолютное противоречие. Я познал Джонни трижды. И каждый раз сначала я чувствовал, что в этом нет ничего плохого. Но потом я чувствовал стыд».
Созданию «Витгенштейна» сопутствовали долгие дни работы (с 7 утра до полуночи), интенсивная концентрация, объяснение концепции другим людям, работа над игрой актеров, мириады решений. Неизвестно, было ли это вызвано переутомлением, но в ноябре 1992 года Дерек перенес рецидив пневмоцистной пневмонии, бактериальной пневмонии, которой он болел в 1990-м. Он провел почти весь месяц в больнице Святого Варфоломея (в «Бартсе») в Лондоне, быстро теряя вес и силы. После его выхода из больницы стало заметно, что тяжелые испытания отразились не только на состоянии его здоровья, но и на внешности. В 1993 году вирус спровоцировал постоянные лихорадки, а также атаковал желудок, кожу и зрение Дерека. Временами он был в состоянии видеть только в оттенках серого. Его физические силы ослабли на фоне расстройства желудка, бессонных ночей, лихорадки, мышечного истощения, потери равновесия, и едва ли был хотя бы один день, когда он чувствовал себя вполне здоровым. Его здоровье окончательно расшаталось к седьмой годовщине постановки диагноза на Рождество 1993 года. К тому времени он ослеп и передвигался в инвалидном кресле.
Во время предыдущей зимы (1992–1993), однако, было время, когда он одновременно работал (иногда с больничной койки) над монтажом «Витгенштейна», книгой «Хрома» (которую печатал для него его друг по прозвищу Имбирек, по мнению Дерека, не особенно утруждая себя этой задачей) и фильмом «Блю». «Хрома» является своеобразной и вызывающей много мыслей книгой о цвете, включающей в себя элементы химической и культурной истории цветов, но главным образом с большой непосредственностью и динамизмом изучающей собственные ощущения Дерека. Здесь он развертывает все ресурсы письма в попытке передать сложный и неуловимый аспект предмета, в отношении которого у него накопился опыт целой жизни. Он присоединился к прославленной генеалогической линии, отчасти вдохновленный Витгенштейном, который, в свою очередь, читал работы Гёте на эту тему.
Одним из основных направлений деятельности Дерека в 1993 году стало продолжение изучения цвета другим способом. Названия картин серии «Квир» («Кровь», «Елизавета II», «Время», «Распространяй чуму», «Мертвые ангелы», «Письмо министру», «Королева и капитал», «Негативные образы», «Скандаль», «Остров СПИДа» и так далее) не вызывают никаких субъективных коннотаций. Они имеют культурное значение, поскольку их темы — это культурный ответ на вирус. В следующей серии картин Дерек радикально изменил акцент.
В 1993-м он создал серию, которая выставлялась уже посмертно (опять-таки в Манчестере, на этот раз в художественной галерее Уитуорт) — «Злая королева — последние картины». Эта серия не была культурной атакой. Бульварная пресса перестала представлять интерес для художника. Два помощника подготовили семь квадратных футов холстов и закрасили их начальным фоновым цветом
[242]. Затем Дерек (и его помощники)
[243] нанесли краску в разной технике, иногда бросая ее на холст, и очень часто работая голыми руками. Размазанная и разбрызганная краска иногда принимала какие-то очертания, иногда оставалась бесформенной, как последовательность отпечатков рук, вдавленных в холст. За исключением жестко контролируемой картины «Микробы и инфекции», остальные произведения, которые датируются с мая по июнь, написаны очень толстым слоем краски, чтобы создать в высшей степени инстинктивный эффект, в то время как в тех, которые были написаны после октября, использовано гораздо меньше краски, между отпечатками рук и следами пальцев много свободного пространства, что явно подразумевает угасание физических сил.
В рамках этой серии «Крик» и «Смерть» похожи на туннели в ад. «Ой» («П***рас») вызывает мрачное холодное чувство, на картине можно различить слово «дерьмощуп», написанное лиловой краской. В выдающейся картине «Трахни меня слепо» эти слова нацарапаны поверх толстой полосы угольно-серой краски, простирающейся от одного края до другого поверх фона нильского зеленого цвета. Темно-серая краска образует завихрения, как облака дыма от заводской трубы. Небольшое количество гневной алой краски в буквах «Т», «M» и «С» слегка разряжает атмосферу, но в то же время напоминает зрителю о человеческой крови, а именно о ней здесь в конечном счете и идет речь.
Слова, которые можно различить на картинах, являются неотъемлемой частью каждой работы. И нельзя сказать, что они относятся к прошлому. Слова «Впрыснутый в задницу смертельный синдром» определяют квир-атмосферу — слово «квир» используется для обозначения того факта, что геи осознаю́т враждебность окружающей среды, где к гомоэротичным актам и жизни относятся с предосуждением, и, таким образом, принимая самоназвание «квир», они отвечают на эти предрассудки, и можно увидеть, как внешнее определение влияет на самоопределение. Фраза, написанная на картине (в оригинале — Arse Injected Death Syndrome), отсылает к аббревиатуре СПИД (AIDS) и звучит в стиле агрессивного уличного арго и, следовательно, демонстрирует культурную апроприацию. Однако важнее всего то, что слова в серии «Злая королева» являются более личными и субъективными, чем в серии «Квир». Почти во всех картинах слова применимы к субъективности Дерека. Их можно рассматривать как самоописание художника. Это то, что он есть: это то, чем он имеет право быть: он ограничен — не только из-за болезни, но и из-за того, как люди относятся к его болезни (и, следовательно, к нему). «Трахни меня слепо» на сленге может выражать высшую степень удовольствия. Тем не менее кто-то сделал это с Дереком в абсолютно буквальном смысле, так как он заразился во время акта любви и слепота от токсоплазмоза стала одним из симптомов болезни. (Когда он создавал эти картины, зрение его восстановилось до такой степени, что он мог видеть одним глазом в очках с огромными стеклами.) Название другой картины, «Улетная сука», — оскорбительное выражение, служащее для осуждения легкомысленности и потери контроля, но Дерек использует эту фразу в ироническом ключе применительно к чувству головокружения, которое принес вирус. Картина, подаренная галерее Тейт, «Атаксия из-за СПИДа — это весело», очень иронична и отсылает к потере равновесия, которую испытывал Дерек (он называет себя в дневнике за этот период Старым Шатуном или Господином Безногим
[244]). «Крик» — это то, что хочет делать Дерек, зараженный вирусом, в то время как «Смерть» — это то, куда вирус ведет. Он обнаружил, что теперь он «Импотент». Все вышло «Шиворот-навыворот» для этой «Злой королевы» (в виде которой представляли геев, и, в частности, Дерека, пресса и гомофобы). Он «Mертв сексуально»: а ведь когда-то он гордился своей сексуальностью, своей физической привлекательностью, думал ли он, что она приведет его к смерти? (Он ненавидел отвечать на этот вопрос утвердительно.) Наличие вируса заставляет его «Делать Лали», жаргонное слово, происходящее от места в Индии (Деолали), где был разбит лагерь для старых британских солдат, ждущих возвращения домой после того, как получили жалование. Некоторые из них ждали корабля так долго, что сходили с ума, «делали лали». В конце концов, вероятно очень скоро (с точки зрения июня 1993 года), Дереку придется «Отпасть». (Это, конечно, еще один каламбур, на этот раз связанный со словом «отпад», выражающим восхищение.) Есть горькая ирония в том, как фразы, связанные с физической привлекательностью и сексуальным удовольствием, превращаются во фразы, ассоциирующиеся со смертью и смертельной болезнью.
