– Слушать потусторонние голоса?
– Нет, голоса живых. Случайно оброненная фраза может стать ключом к разгадке преступления.
– Откуда вы всё это знаете? – рассмеялась Эмили, возвращаясь в помещение с эркерным окном.
– Уильям говорит, что я слишком умный, – серьезно ответил студент, задергивая портьеру.
– Думаю, он прав, – промолвила девушка, вдруг перестав смеяться.
Она развернулась к Джозефу, заглядывая в его глаза, и он испытал уже знакомый трепет, который в последнее время охватывал его всякий раз, как Эмили оказывалась так близко. Не зная, куда девать руки, он одернул жилет, уставился на ее кружевной воротник и зачем-то спросил:
– Вы никогда не хотели завести попугая?
По лицу Эмили Джозеф понял, что привел ее в замешательство. Желая исправиться, он поспешно сочинил оправдание своему нелепому вопросу:
– Джон Сильвер нанялся на корабль коком… Помните, в «Острове сокровищ» попугай часто выкрикивал: «Пиастры, пиастры!», сидя на его плече?
Реакция Эмили оказалась неожиданной, ее большой рот обиженно скривился, руки сцепились в замок на груди.
– Как верно вы сейчас охарактеризовали мою семью. Замените «пиастры» на «фунты», и любой из нас сойдет за говорящую птицу.
Она стремительно вышла из комнаты, а молодой человек опустился на стул и отрешенно уставился на бархатную портьеру. «Слишком умный? Да ты полный осел, Джозеф Уолш».
Когда десять минут спустя он проходил мимо студии Дональда, сквозь приоткрытую дверь до его слуха донесся голос Уильяма, явно взбешенного:
– Забирай свои деньги и проваливай в Париж, Рим, Филадельфию, да хоть на Таити! Но не смей больше приближаться к ней! Расскажешь отцу, и – клянусь, Дональд, – я убью тебя!
Подняв глаза, Джозеф заметил в коридоре Ирэн Грант. Без сомнения, она слышала последние слова Уильяма. На лице девушки, обычно невозмутимом и слегка надменном, застыло странное выражение, которое Джозеф не смог истолковать. Откуда-то у него возникла уверенность, что она недавно плакала. В эту минуту из студии вылетел его разъяренный друг. Ни на кого не глядя Уильям направился к себе. Ирэн, которая успела вновь обрести контроль над эмоциями, улыбнулась Джозефу и шагнула к распахнутой Стаффордом двери.
Чарльз сидел в своем кабинете на втором этаже с окном, выходящим на узкую улочку перед домом. Это помещение разительно отличалось от кабинета Артура: всё здесь стояло на своих местах, картотека, дублирующая ту, что хранилась в конторе, располагалась в алфавитном порядке, все документы были пронумерованы. На стене между книжными стеллажами до недавнего времени висела картина, которая могла бы украсить рабочее место любого респектабельного нотариуса. Однако неделю назад Чарльз распорядился повесить на ее место другую и теперь то и дело отвлекался от составления писем, бросая долгие взгляды на женщину в синем бархатном платье, в лице которой он сразу подметил волнующее сходство с Джейн Андервуд. Собственно, поэтому он и не смог продать «Мариану» Миллеса и решил сохранить ее в качестве вознаграждения, на которое был вправе рассчитывать за услуги, оказанные Дональду.
До совершеннолетия племянника оставалось меньше двух недель. Если Дональд не передумает оставить хотя бы часть денег в семье, Адмиральский дом придется продать до конца лета. Джейн, вероятнее всего, снимет квартиру где-нибудь в Челси, и Чарльз останется один на один с Оливией, ее видениями и истериками. Впрочем, последние три недели он сознательно избегал общества Джейн, ибо при любой возможности остаться с ней наедине перед глазами вставал образ Лоусона, срывающего с нее платье. Напрасно Стаффорд надеялся, что со смертью коллекционера боль и злость если не утихнут, то хотя бы отойдут на второй план, позволив ему восстановить прежние дружеские отношения с Джейн.
Нотариус с трудом заставил себя оторваться от портрета Марианы и снова просмотрел неоплаченные счета. Через двадцать минут вся семья соберется за ужином. Чарльз вдохнул, мысленно готовясь к непростому разговору, вышел из кабинета и направился в студию Дональда.
Джозеф Уолш и старая миссис Стаффорд первыми прошли в столовую. В 19:03 за столом находились все, кроме Дональда и Уильяма. Последний задержался в гостиной, чтобы покурить. Джозеф заметил, что его однокурсник нервничал весь вечер, как и Хезер, которую Виктория несколько раз упрекнула в невнимательности во время игры в лото.
Когда вернулся камердинер, отправленный Артуром за сыном, слова «молодой господин мертв» вызвали вполне объяснимую панику. Нотариусы бросились в студию, Джозеф последовал за ними, по пути заглянув в гостиную, чтобы позвать Уильяма, однако его там не оказалось. Найджел тоже порывался увидеть место преступления, но Джейн велела ему оставаться за столом. Впрочем, об ужине теперь не могло быть и речи, и застывший в дверях дворецкий огорченно думал о том, сколько прекрасных блюд приготовлено напрасно.
За месяц, проведенный в Адмиральском доме, Джозефу несколько раз довелось бывать в студии Дональда, и он не переставал удивляться тому, как вера юноши в собственную гениальность уживалась в нем с полным и очевидным отсутствием художественного таланта. Тем не менее сама студия, остекленная с трех сторон подобно веранде, залитая солнцем в течение всего дня, нравилась Уолшу, как и всё в этом доме, в котором воплотились смелые фантазии архитектора прошлого века.
С первого взгляда стало ясно, что Дональда закололи: он лежал перед своим мольбертом, полы пестрого халата, надетого поверх рубашки, распахнулись, отчего убитый стал похож на пришпиленную булавкой бабочку. С незаконченной картины смотрели темные глаза Ирэн, хотя девушка на холсте выглядела моложе, а в окне за ее спиной угадывались фасады кирпичных особняков Мэйфера. Вероятно, юный художник считал, что состоятельным господам, живущим в самом сердце Лондона, такой антураж придется по вкусу больше, чем пасторали северного пригорода.
– Невероятно, – пробормотал Чарльз, и, проследив за его взглядом, Джозеф сообразил, что необычный предмет, торчавший из груди Дональда, – не что иное, как штык от винтовки, которую он сам совсем недавно держал в руках.
– В такой час будет лучше съездить за старшим инспектором лично, – заметил Артур, пытаясь сохранять самообладание.
– Ты прав. Я возьму кэб, – кивнул Чарльз и попятился к двери.
Между тем Уолш наклонился над Дональдом, рассматривая что-то на полу у его правой руки. В пальцах покойного была зажата кисть: умирая, он успел нарисовать на забрызганном краской паркете маленький круг.
– Разрази меня гром! – воскликнул Уильям, внезапно появившийся за спиной друга. – Он действительно мертв!
В ожидании старшего инспектора Джонса все сидели в столовой, куда по распоряжению старой леди подали чай и печенье. Джозеф хмурился, переводя взгляд с одного члена семьи на другого и не испытывая ни малейшего сомнения в том, что убийца – один из них.
Пожилой полицейский, уже введенный в курс дела Чарльзом, заглянул в столовую, чтобы поздороваться, и сразу поднялся на второй этаж в сопровождении братьев Стаффордов. Джозеф направился было за ними, но в задумчивости остановился у лестницы. Кто-то потянул его за рукав. Обернувшись, молодой человек увидел Найджела.
