– Возможно, ты была с Оливером, который теперь старается выгородить тебя, – задумчиво произнесла Мэри.
Она прочитала мои мысли.
– Мне страшно, – бормотала я, поднимаясь в квартиру Кэннона. – Майкл угрожает, что расскажет обо всём старшему инспектору Эткинсу.
– Быть может, тебе стоит сделать это первой?
– Но мне нечего ему сказать! – в отчаянии воскликнула я. – Почему я ничего не помню? Как бы я хотела знать, что произошло!
– Ты уверена, что действительно этого хочешь? Иногда таким образом мозг защищает нас от ужасной правды.
Пока мы пили чай, Мэри пыталась отвлечь меня разговорами об экзотических растениях в оранжереях университетского ботанического сада.
– Неужели ты еще не побывала там? Это волшебное место! Тебе обязательно следует его посетить и как можно скорее забыть Оливера.
Последние слова прозвучали так неожиданно, что до меня не сразу дошел их смысл.
– Мне казалось, вы, как никто другой, понимаете мои чувства… – растерянно пробормотала я.
– Прекрасно понимаю, душенька, и именно поэтому даю такой совет. Но ты ведь всё равно ему не последуешь? – глаза Мэри лукаво сощурились. – Ох, – вдруг спохватилась она, – мне же нужно принять порошок, прописанный доктором Филлипсом. Кажется, на буфете был пакетик…
Мэри встала и начала передвигать изящные фарфоровые статуэтки, которые коллекционировал ее муж.
– Я постоянно оставляю вещи где попало, – виновато проговорила женщина.
Проведя рукой за статуэткой оленя с золотыми рогами, она нечаянно смахнула белый бумажный квадрат. Он провалился в щель между буфетом и камином.
– Вот беда!
– Я сейчас достану, – сказала я и, вытянув руку, стала шарить у стены.
Пальцы нащупали пакетик и что-то еще, похожее на скомканный лист бумаги. Я сгребла всё в ладонь и извлекла из-за буфета.
– А это что за мусор? – удивилась Мэри, глядя на смятую бумажку у меня в руке.
Я отдала ей пакетик с лекарством и разгладила вторую находку. Сердце ухнуло вниз так стремительно, что на долю секунды у меня потемнело в глазах, которые прежде не раз видели эти безукоризненно ровные буквы.
– Почерк maman, – прошептала я.
Мэри с недоумением заглянула через мое плечо. Мы прочли записку одновременно:
«Нам надо встретиться. Будьте в 23:00 на мосту Вздохов. Вы думали, что вам удастся обмануть меня? Неужели всё это ради денег? Я знаю, вы не можете…»
Уголок оторвался, и фраза осталась незаконченной, но общий смысл послания не оставлял сомнений в том, что maman раскрыла истинные намерения Кэннона.
– Я должна показать это проктору Уолшу.
Мэри вздохнула.
– Я не стану тебе мешать, Софи. Возможно, это спасет твоего Оливера от петли.
Глава 19
Проктор был у себя. Мистер Дарси, поколебавшись пару секунд, не вынес моего возбуждения и, вероятно, решил, что под диваном будет безопаснее.
– Что сказал вам профессор Кэннон? – с порога потребовала я, нарушая всякие приличия.
Брови Уолша поползли вверх, что на его невозмутимом лице являлось признаком крайнего удивления.
– Сказал, что после ссоры с женой был расстроен и ушел из колледжа до закрытия. Выпил две пинты в пабе, но не помнит, в каком именно. Потом всю ночь бродил по Кембриджу. Вряд ли кто-то сможет это подтвердить.
Я хмыкнула.
– Так он спал с maman или нет?
– Он увлекся ею, пытался ухаживать. За день до убийства они, наконец, объяснились. Графиня дала понять, что не приемлет связи с женатым мужчиной. Всё, как вы предполагали, мисс Софи.
– Вот почему в пятницу за ужином мне показалось, что maman держалась с ним чересчур сухо. Но когда на следующий день Мэри заговорила о разводе, профессор понял, что может жениться на графине и не отказываться от своих привычек: у него снова будут деньги на Рембрандта и мейсенский фарфор! Как вы считаете, он мог сделать ей предложение по пути в библиотеку?
– Об этом он не упомянул.
– Разумеется! Ведь maman ему отказала!
С торжествующим видом я протянула Уолшу записку Веры Алексеевны. Хмурясь, проктор прочел ее дважды.
– Это меняет дело, – пробормотал он. – Думаю, пришло время навестить старшего инспектора Эткинса. После вашего опрометчивого заявления в саду Уэйда Барретт наверняка избавится от трости или спрячет там, где найти ее будет не так просто. Но тот факт, что ваша матушка назначила встречу Уилфриду Кэннону, и отсутствие у него алиби в ночь убийства, несомненно, заинтересуют старшего инспектора.
– Я должна еще кое-что сообщить вам, проктор, – сказала я, виновато опуская глаза.
Уолш внимательно выслушал пересказ моего разговора с Майклом Гриром.
– Софи, постарайтесь вспомнить, кто с вами был! Это чрезвычайно важно.
– Я понимаю, – кивнула я, заметив, что Уолш снова «забыл» добавить «мисс».
Он проводил меня до резиденции главы колледжа.
– Могу я поговорить с личной горничной графини?
Я послала за мисс Кроуфорд, и мы прошли в гостиную, где всё еще ощущался запах ладана. Когда женщина робко показалась в дверях, проктор предложил ей присесть и мягко произнес:
– Простите, мисс, что приходится спрашивать о таких деликатных вещах. Скажите, не отзывалась ли графиня в вашем присутствии о профессоре Кэнноне? Как она к нему относилась?
Мисс Кроуфорд вопросительно посмотрела на меня, словно ожидая позволения говорить, и я кивнула.
– Мне кажется, профессор ей нравился. Они часто пили чай в гостиной. После его визитов у нее всегда было хорошее настроение.
– Они не сорились?
– Только не с профессором!
– Но кем-то ваша хозяйка всё же была недовольна? – прищурился проницательный Уолш.
Женщина колебалась, неосознанно теребя рукав.
– Мисс Кроуфорд, – вкрадчиво сказала я, – прошу, не молчите, если вам что-то известно. Настоящий убийца еще на свободе.
– Я не хочу потерять место.
– Обещаю, вы его не потеряете.
Горничная нерешительно взглянула на Уолша:
– Графиня была недовольна доктором Уэйдом. Они с миссис Уэйд иногда обсуждали его, пока я помогала им одеваться и укладывать волосы.
– Что именно не устраивало графиню? – спросил Уолш.
Мисс Кроуфорд сделалась пунцовой.
– Доктор не исполняет супружеские обязанности. Графиня настаивала, чтобы он… обратился к врачу. А на той неделе я случайно услышала, как она кричала на него.
