Я опешила. Взгляды всех присутствующих обратились на Мэри Кэннон.
– Не понимаю, – растерянно пробормотала она. – Вы думаете, что Вера написала мне?
– Я это знаю, миссис Кэннон, как и то, что вы пришли на встречу, а после разговора с графиней, когда она повернулась, чтобы уйти, разбили ей голову булыжником.
– Это смехотворное обвинение! В записке говорилось об обмане, а я никого не обманывала.
– Неужели? – поднял брови Уолш. – Вы живете во лжи уже двадцать лет. И графиня Кронгельм собиралась разоблачить вас. Идя на встречу, она была так взволнована, что даже забыла взять трость, с которой никогда не расставалась. В тот день ее личная горничная, мисс Кроуфорд, рассказала о своей кузине, у которой на щеке остался шрам от удаленного моляра. Миссис Уэйд подумала, что ее матушка переживала за зятя, однако, по словам Томаса, графиня вряд ли огорчилась бы из-за его больного зуба. Нет, в тот момент она кое-что вспомнила. И это открытие стоило ей жизни.
– А причем здесь я? – прохладным тоном осведомилась Мэри.
Мне показалось, что ей стало труднее дышать.
– Думаю, графиня Кронгельм вспомнила, что, когда вы вместе учились в Смольном институте, Марии Горловой вырезали растущий в щеку третий моляр. Шрам должен был остаться на всю жизнь. Однако на ваших щеках, мадам, нет никаких следов операции. В записке, найденной мисс Софи, оторван уголок. «Я знаю, вы не можете…», – написала графиня. Закончите фразу, миссис Кэннон!
– Я не стану поощрять ваши домыслы, проктор.
– «Я знаю, вы не можете быть ею», – процитировал Уолш. – Вы – Ольга Белова, не так ли? Выдающая себя за институтскую подругу. «Неужели всё это ради денег?» Графиня заподозрила, а встретившись с вами на мосту, убедилась: вы столкнули Марию Горлову из окна своей комнаты и на опознании заявили, что она – Ольга, брошенная любовником, братом ее маленькой воспитанницы. Рассказывая мисс Софи о своей первой и единственной любви, вы хотя бы в этом не солгали. Вы стали Марией и отправились в Англию, чтобы получить оставленное ей наследство. Всё шло хорошо, пока в вашей жизни вновь не появилась Вера Кронгельм – женщина, способная в одночасье лишить вас всего. И вы убили ее, а заодно решили избавиться от мужа, который, как вы полагали, изменял вам с графиней.
До моего слуха донесся сдавленный стон профессора Кэннона:
– Между мной и Верой ничего не было.
– Уилфрид увлекся графиней, но позже раскаялся и хотел вернуться к вам, мадам, – неумолимо произнес Уолш. – Он всегда вас любил и действительно расстроился, когда вы объявили, что намерены развестись. Вы подбросили ему улики, но профессора в ту ночь не было на территории колледжа. Его опознал официант из паба «Игл», где он выпил две пинты стаута. Впрочем, вы подстраховались и имитировали взлом замка от входной двери, чтобы не исключать вероятность, что записку и ключ подбросили в квартиру.
– Вы бредите, проктор, – задыхаясь, просипела миссис Кэннон. – Я всегда подозревала, что у вас богатое воображение. Но вы не докажете, что я Ольга, а значит, у меня не было мотива убивать графиню.
– Тут вы ошибаетесь, мадам, – сказал Уолш, поворачиваясь к шкафу, и я поняла, что теперь мой выход. – Графиня Кронгельм оставила мне еще одну подсказку.
Наклонившись, я нашарила в углу меховой клубок, завернутый в шарф проктора, и шагнула из шкафа, крепко прижимая к себе испуганного Мистера Дарси. Кот, извлеченный из укрытия, впился когтями в мою блузку, не зная, куда бежать от такого скопления незнакомых людей.
От неожиданности Катя взвизгнула. Миссис Кэннон начала судорожно хватать ртом воздух.
– Спасибо, мисс Софи, – ласково кивнул мне Уолш. – Думаю, лучше унести Мистера Дарси в вашу комнату, пока у Ольги не развился анафилактический шок.
Бросив взгляд на растерявшегося Оливера, я направилась к выходу. Доктор Уэйд в это время говорил старшему инспектору Эткинсу:
– Графиня упоминала, что у Ольги Беловой была сильная аллергия на кошек. Джозеф прав, эта женщина – не та, за кого себя выдает.
– Но мы не можем предъявить насморк в качестве улики, – развел руками Эткинс.
Я вросла в пол, внезапное воспоминание на миг ослепило меня, как яркая вспышка.
– Бальный жетон! На нем ее инициалы! Пусть миссис Кэннон его покажет.
– Ах ты маленькая тварь, – прошипела жена профессора, зло сверкнув глазами, и я осознала, что лишь кот в моих руках помешал ей броситься на меня с кулаками. – Не думала, что ты запомнишь.
– Мадам, предъявите жетон! – потребовал старший инспектор, вставая между нами.
Уединившись в своей спальне, я поместила Мистера Дарси вместе с шарфом в пустую шляпную коробку. Поглаживая кота, я постепенно приходила в себя после обличительной речи Уолша. Как я могла поддаться очарованию женщины, хладнокровно совершившей два убийства и чуть не отравившей проктора? А мой лучший друг, в котором я усомнилась, оказался моим братом!
Пять минут спустя в дверь постучали, а затем в нее просунулась голова Оливера.
– Я нашел твою комнату с первой попытки. Можно войти?
Бедный Мистер Дарси испуганно прижал уши. Я отнесла шляпную коробку за комод и повернулась к студенту.
– Тебя не должны здесь увидеть.
– Им сейчас не до нас, – произнес Оливер, в нерешительности застыв у двери. – Эткинс арестовал миссис Кэннон. На ее бальном жетоне оказались инициалы «О.Б.» Она проклинала тебя и Уолша, фактически признав свою вину. Не уверен насчет убийства в России, но за смерть твоей матери она точно ответит.
– Зачем ты хотел меня видеть?
– Ты всё еще любишь меня?
«Каков наглец», – подумала я, исподтишка разглядывая Оливера. Под его левым глазом багровел кровоподтек, нижняя губа распухла, а на модном пиджаке, несомненно, пошитом в одном из фешенебельных ателье на Сэвил-роу, недоставало двух пуговиц.
– Какое это имеет значение? Леди Конли запретила тебе заводить интрижки до конца следующего семестра.
– Но она не запрещала мне жениться. Ты выйдешь за меня, Софи?
Стук моего сердца заглушил тиканье часов и недовольное урчание Мистера Дарси.
– А как же твоя изжога, возникающая при упоминании о браке?
– Сам удивляюсь. Похоже, она пропала, пока я боролся с испанкой, – Оливер приблизился, взволнованно заглядывая в мое лицо. – Так что ты мне ответишь?
Эпилог
На коленях Кати лежала моя тетрадь. Это было старое стихотворение, но я знала, что сестра читает его впервые.
Он бежал, задыхался и плакал:
«О мой Бог, почему, почему
Это сделал не Петр, не Иаков?
Я любил Его, верил Ему.
Я не лучше других и не хуже.
Так зачем же Ты выбрал меня?
