– А вот и хорошо. Хорошая девчонка-то, филин, мне нравится. Решено: есть ее не будем. Сгодится еще на что.
Вскоре на сковороде уже жарилась картошка с грибами, а в мятом чайнике бойко бурлил ягодный отвар. Ашиль расположился рядом с Верном и одобрительно произнес:
– Говорю же, хорошая девчонка. Где взял-то? Уж так вы неслись, что весь лес трясся.
Верн выразительно поднял палец вверх. Ашиль разразился очередной порцией треска и скрежета.
– Вот как, вот как! А брата-то, брата видел?
Антии показалось, что Верн каменеет – настолько тяжелым и неподвижным сделалось его лицо. Брата? Владыка Ардион – его брат?
– Видел, – неохотно ответил Верн и машинально провел левой рукой по протезу. – На вершине пирамиды.
– Он всегда хотел там быть, – проскрежетал Ашиль и вдруг осведомился с прежней сварливостью: – Девчонка, ты ловишь комаров? Чую, как горит наша картошка-то!
Картошка не сгорела, и вскоре все принялись ужинать. Антии страшно хотелось есть, но, когда перед ней появилась полная тарелка, она вдруг поняла, что не сможет проглотить ни кусочка.
Как там сейчас дядя Бриннен? Ему ведь намного хуже, чем родным других девушек. Они точно знают, что их дочери мертвы, а он надеется, что с Антией все в порядке, и эта надежда хуже страха, особенно когда начинает темнеть.
– Владыка Ардион – твой брат? – спросила Антия. Верн опустил вилку с ломтиком картошки и посмотрел так, словно хотел заклеить Антии рот.
– Да, – хмуро ответил он. – Ешь давай.
Антия послушно взялась за вилку.
– Таких братьев-то, знаешь куда? – проскрипел Ашиль. – На сковородочку!
Верн ничего не сказал. Ужинали в молчании. Когда Ашиль унес опустевшие миски, Антия не вытерпела и негромко спросила:
– А он может превращаться в птицу?
Верн вытер губы ладонью и все же снизошел до ответа:
– Может. Сейчас, я думаю, готовится лететь на поиски.
– С ума сойти, – покачала головой Антия. – Вы братья-оборотни.
Верн вздохнул, осторожно снял свою повязку, и Антия увидела его зажмуренный правый глаз.
– Если будешь задавать глупые вопросы, то я его открою, – пообещал Верн и дотронулся до века. – А ты видела, что бывает, когда я его открываю.
Антия вспомнила, как жрица рассыпалась пеплом, падая в ловчую яму, и миролюбиво ответила:
– Тогда ты останешься без маленькой белой мыши.
Верн рассмеялся. Снова надел повязку.
– С козырей зашла!
– Так куда ж вы дальше-то? – поинтересовался вернувшийся Ашиль.
– Нам нужно к зеркалам, – ответил Верн. – Пешком идти в Арх-Аман удовольствия мало, сам понимаешь.
Что за зеркала? Какой-то местный способ путешествовать?
Ашиль разразился скрипом и скрежетом.
– Так зеркала-то здесь все уже побиты! Осталось два в Харман-Тцу, но, сам понимаешь, к ним пускают не за большое спасибо. Нечего, грят, шастать туда-сюда. Сидите, работайте.
Верн нахмурился, сделавшись угрюмым и усталым. Кажется, он стал жалеть о том, что оставил свой яблоневый сад и гамак. Ашиль издал тонкий сочувствующий стон.
– Денег-то у тебя ни монетки? – поинтересовался он. Верн кивнул.
– Я думал, что мы дойдем до зеркал и там переберемся в Арх-Аман к скалам. Все путешествие на два дня.
Ашиль присвистнул и снова принялся гладить себя по бокам.
– Ну что ж поделать-то, я б тебя ссудил чем, да сам вон последнюю брюкву доедаю. Разве что ты пойдешь мимо Сноловцев к Драконьим огням?
Верн рассмеялся.
– Отличный путь! – одобрил он. – Давненько я там не был!
Вскоре Антия стала клевать носом. Верн, наоборот, чувствовал какую-то пронзительную ясность – давно он не чувствовал себя настолько бодрым и живым. Или это родная земля помогает?
– Что тут? – спросил он. – Как дела?
Им овладело жгучее нетерпение. Пять с половиной потерянных лет не наверстать рассказом коряжника, но можно хотя бы начать.
Ашиль почесал бок пальцами-ветками. Когда-то его племя населяло все леса отсюда к западу – потом с севера пришло Гнилое сияние, скверная болезнь, от которой коряжникам почти не было спасения: она поразила их и истребила. А Ашиль вот выжил, только почесывается.
– Да как тебе сказать-то. Живем, как можется, вроде бы ничего так. Батька твой светит, брат демонов окаменяет, все при деле. А так-то что, владыки правят, людишки-то кланяются, да все пониже.
Он отправил в рот кусок картофеля, довольно зажевал, прикрыл глаза.
– Девчонка-то хорошая у тебя. Вон как стряпает-то. Жалко будет, если поймают.
Верн кивнул. Покосился на Антию – та спала, положив растрепанную голову на руки. Да, замечательная принцесса: лохматая, испуганная, но все еще готовая сражаться.
Что связало их с Ардионом? Какая нить?
– За эту неделю здесь были какие-нибудь магические всплески? – поинтересовался Верн и показал на Антию. – Чужая магия, не наша.
Ашиль подобрал пальцем каплю соуса, отправил в рот.
– Магии-то особо не было, – ответил он. – Но вот ты знаешь, была какая-то вспышка над пирамидой. Как раз незадолго до того, как пришел знак о демонах. Братца-то твоего пошли будить, а он уже готов.
Верн вспомнил: силы, которыми владел Ардион, надо было пополнять. Несколько недель до появления демонов с неба владыка спал под пирамидой, притягивая к себе крупицы магии со всего Ашх-Анорна. И на этот раз случилось что-то, что его пробудило. То, что связало его с Антией.
«Лефер, лицедей ты проклятый, – подумал Верн. – О чем же ты мне не рассказал?»
Все мог бы прояснить отец – но Верн прекрасно понимал, что Солнечный Кормчий не станет с ним разговаривать. Он до сих пор чувствовал его взгляд на лице – так смотрят на насекомое перед тем, как раздавить.
Что, если все это – лишь новые планы отца и все они лишь игрушки в его руках?
– Ты бы уходил отсюда, – посоветовал Верн. – Нас будут искать. Сам понимаешь, с тобой церемониться не станут.
Ашиль заскрипел, засмеялся. Повернулся к Верну боком и показал трещину в коре, наполненную чем-то темным, густым. Верну показалось, что содержимое трещины шевелится.
– Гнилое сияние? – уточнил он, хотя и так видел, что это оно и есть.
– А то как же! Проказа, будь она неладна. Мне-то и так недолго осталось, хоть погреюсь на сковородочке-то!
Верн протянул к нему руку – на пальцах засветились золотистые огоньки, развалины наполнило мягкое зарево, и он услышал, как гниль недовольно зашипела, убираясь из раны. Когда зарево погасло, Ашиль провел сучками по боку и спросил уже без привычного «токанья»:
