Верн потянул ее за собой – она сделала шаг, и еще один, и еще. Потом Антия услышала, как грохнуло что-то металлическое и впереди появился квадрат тусклого света.
– Ну вот, – довольно произнес Верн, и она увидела лестницу, уходящую в нутро вагона. – Давай спускаться.
Вскоре они оказались среди деревянных ящиков – на темно-коричневых боках красовалась печать с пером и листком бумаги, и Антия поняла, что здесь везут почту. Когда она спрыгнула с последней ступеньки, Верн махнул рукой, и люк закрылся.
– Здесь есть кто-нибудь?
– Нет. Здесь обычные письма, их не охраняют, – Верн прошел среди ящиков, устало опустился на один из них и вытянул ноги. Антия села рядом с ним и подумала: кажется, теперь можно отдохнуть.
– Почему ты не снял повязку на станции? – Она вспомнила, как жрица рассыпалась хлопьями черного пепла, и поняла почему. Но ей хотелось услышать ответ от Верна. Почему-то это казалось важным.
– Потому что я не мой брат. И чужие смерти не доставляют мне удовольствия.
В вагоне было прохладно. Антия вздохнула, положила голову на плечо Верна. Как-то там дядя Бриннен…
Ей захотелось плакать.
– Денег жалко, – вздохнула она. – Билеты же купили.
Верн улыбнулся.
– Ну так мы же едем. Неважно куда. Пока Ардион доберется до станции, пока они поймают наш след, мы уже сможем оторваться.
Он вздохнул, уселся на ящике поудобнее и, указав на сумку с подарками от Древов, которая чудом уцелела во время их вечерних приключений, произнес:
– Попей. Тебе же нельзя спать.
Антия послушно вынула флягу и сделала несколько глотков.
– А ты?
– А мне спать можно, – сообщил Верн и тут же засопел.
Поезд несся сквозь ночь, стук колес убаюкивал, и Антия несколько раз вздрагивала и поднималась, понимая, что все-таки начинает засыпать. Ей казалось, что над железной дорогой летит тень темно-синей сипухи, – тогда Антия принималась ходить среди ящиков, ежась и оглядываясь. Верн спал, в углах шевелились тени, и чудилось, что по крыше вагона кто-то неторопливо бродит туда-сюда.
Ранним утром Антия решила выйти из вагона по причине простой и прозаической: посетить туалет. Умудрившись бесшумно открыть дверь, она выскользнула в тамбур, прошла мимо ведра и веника, которые, должно быть, оставил проводник, и вошла в соседний вагон. Здесь царила тишина, запах грязи и перегара витал в воздухе, пассажиры спали, вытянув ноги в проход, и Антия надеялась, что сможет вернуться живой.
Вот и нужная дверь. Вот и хорошо.
Выйдя и вздохнув с облегчением, Антия посмотрела в спящее нутро вагона. Ничего особенного, кроме заливистого храпа на сто мелодий. Она шагнула в тамбур, и что-то теплое, похожее на паутину, тотчас же облепило ее лицо и руки, не давая двигаться. Антия дернулась в сторону, пытаясь освободиться, но только сильнее запуталась.
– Так-так, – издевательски пропели откуда-то справа. – Кто это тут у нас?
– Птичка, – вторым голосом могла бы говорить свинья, которая отчего-то научилась человеческой речи. Антия обернулась и увидела две тени. Дернулась еще раз, уже понимая, что это напрасно, заорала во всю глотку, но ее вопль оказался едва слышным сипением.
– Хорошая птичка, – одна из теней скользнула к Антии, и она увидела длинное лицо, похожее на крысиное, алую косынку на голове и тусклые глаза. – Сейчас полетим в гнездышко.
Поезд замедлил ход, и через мутное стекло в двери Антия заметила крошечный полуразвалившийся полустанок. Один из ее похитителей толкнул дверь, и Антию практически вышвырнули из вагона на почерневшие доски перрона.
– Верн! – прохрипела она. Хоть бы освободить руки! Ее подхватили, поставили на ноги, и она услышала:
– Все, брат! Спасибо!
Поезд набирал ход. «Верн…» – подумала Антия, чувствуя, как все в ней дрожит от отчаяния. Только бы не разреветься! Эти сволочи не должны увидеть ее слез. Когда поезд скрылся за поворотом, по щиколотке Антии легонько стукнули, и она поняла, что ноги освободились.
Хотя бы это!
– Ну что, птичка, – человек, который выступил из-за ее спины, был молод, ослепительно рыж и хвастался широченной щелью между передними зубами. Новая рубашка с золотым шитьем изрядно контрастировала со штанами, которые, казалось, состояли из одних заплат. – Нечего стоять, пойдем в гнездо по холодку.
Антию легонько подтолкнули в спину, и она пошла следом за рыжим. Чьи-то пальцы нырнули в ее карман, вынули монетку, и веселый голос сообщил:
– Слышь, Кит! А птичка-то у нас не простая, а серебряная!
Кит спрыгнул с перрона, Антию снова толкнули в спину, и она слетела в руки рыжего.
– Я же говорю, хорошая птичка, – согласился Кит. – Пошли уже потихоньку. Под ноги смотри, тут камни.
Тропинка тянулась среди высоких кустов бирючины. В траве лениво перекрикивались птицы. Утро было солнечным и прохладным, и Антия, шагая за Китом, надеялась, что Верн уже проснулся и вылетел на поиски. Дура, какая же она дура!
Антия с трудом сдерживала слезы. Нет, плакать пока незачем. Надо прикинуть, как отсюда удрать.
– Кит, а Кит! – снова подал голос второй похититель. – А эт не та ли демоница, про которую вчерась Ардион трепался?
Кит пристально посмотрел на Антию, потом осторожно провел ладонью по ее лицу, и она с облегчением поняла, что наконец-то может дышать полной грудью и говорить. Захотелось закричать – но она понимала, что после этого ей снова заклеят рот и хорошо, если не поколотят.
– Ты демоница? – дружелюбно поинтересовался Кит.
– Нет, – буркнула Антия. Кит ослепительно улыбнулся и пошел дальше.
– Вот видишь, Джес, – бросил он через плечо. – Была бы она демоница, мы бы с тобой уже кверху ногами лежали да с кишками на деревьях.
Впереди гордо возвышалась яблоня, усеянная мелкими золотистыми плодами. Кит подпрыгнул, сорвал один, довольно захрустел.
– Ардион со своими бабами вчерась поселок Древов порубил, – хмуро сообщил Джес. Антия подумала, что он боится – и это хорошо. Пусть ему будет страшно – тот, кто трясется от страха, обязательно сделает ошибку.
– Да ладно тебе, – махнул рукой Кит. – Ну если и демоница, так что? Не все же Ардиону отдавать. Мы ее знаешь, за сколько продадим? На всю жизнь хватит!
Вот оно что, подумала Антия, это компания работорговцев. Похищают зазевавшихся путешественников, тех, кто едет в одиночку, а потом продают. Хорошо, что они лишены уважения к Ардиону – возможно, это сможет сыграть ей на руку.
Ничего. Это все ничего. Она справится.
– А потом Ардион увидит, что мы к этому руку приложили, и все, – не отставал Джес. – Вон батька-то его высоко как поднялся! Да и небо чистое, как назло. Сейчас углядит, что мы ее ведем, да и конец.
