– Ну, сначала я обнаружил, что ты пропала, – ответил Верн. – Перерыл весь поезд и вытряхнул из проводника прекрасный рассказ о банде, которая ловит одиноких путников и потом продает их в рабство.
Они прошли мимо решетки, закрывавшей лестницу. Тяжеленный проржавевший замок можно было сбить одним ударом, но Антия чувствовала, что лучше этого не делать. Ей казалось, что там, внизу, спало что-то огромное и древнее, намного страшнее Кракена и синеглазых дев Ардиона – вот и пусть себе спит. Незачем его тревожить.
– Я кинулся в поселок работорговцев, но тебя уже отдали купцу, – продолжал Верн, с некоторой брезгливостью глядя в сторону лестницы за решеткой. – Купец при встрече едва не лишился рассудка от страха, все рассказал, и я отправился дальше.
Антия коротко рассказала ему о своем побеге с острова и огромных волнах, которые поднимал Кракен, чтобы ее остановить – но не стала упоминать о том, как Ардион разбудил ее, не дав замерзнуть в поднебесье. Почему-то это казалось Антии настолько личным, что она решила оставить рассказ при себе. Голем шел впереди, свет его фонаря плыл золотой звездой. Вот луч выхватил часть стены, сложенной не из кирпича, а из чего-то темного, круглого. Антия всмотрелась и ахнула: черепа!
– Здесь мучеников хоронили, – объяснил Осборн. – После Ржавой войны их много было. Ты лучше не смотри на них.
– Почему? – удивилась Антия. Она и так не собиралась рассматривать черепа: что в них интересного?
– Им это не нравится, – просто ответил голем.
Около часа они шли молча. Арки и лестницы пропали: теперь кругом остались только утрамбованная земля и серый камень.
– Осборн, а чем ты занимаешься? – поинтересовалась Антия. – Как живешь?
Осборн обернулся, улыбнувшись.
– Как и все големы, – ответил он. – Мы рабы людей. Я в основном на садовых работах. Цветы люблю. Недавно ухаживал за садом госпожи Шингвы. Хороший был сад, с орхидеями.
– И как, хорошо платили? – спросила Антия. Осборн посмотрел так, словно она сморозила глупость. Верн усмехнулся.
– Я же раб, – напомнил голем. – Рабам не платят. Миску похлебки дадут, конечно, замажут, если что. Но платить не будут.
– Ты даже не раб, – поправил Верн. – Ты вещь людей. Ходячая кукла.
У Антии мурашки пробежали по спине, настолько все это было мерзким – начиная с работорговцев, которые охотились на одиноких путников, и заканчивая теми, кто видел в големе вещь, а не живое существо, равное себе. Сама она не сомневалась в том, что голем ничем не отличается от остальных людей и душа у него в точности такая же.
– Поэтому ты так удивился, когда я тебя подняла, – предположила Антия. – Поэтому ты…
И не договорила. Осборн кивнул.
– Он кукла, да, – произнес Верн. – Вот его толкни – и он расколется. А трещинку можно замазать глиной. Такая вот медицина в полевых условиях.
– Замолчи, пожалуйста, – попросила Антия. Почему-то слушать это было невыносимо.
В Осборне было намного больше человеческого, чем в тех, кто считал себя настоящими людьми. Антия это точно знала.
Тьма рассмеялась со всех сторон: кукла, кукла! Мышь на плече Верна недовольно пискнула, и Антия спросила, чтобы сменить тему:
– Как ее зовут?
– Микелла, – с искренней любовью ответил Верн и осторожно дотронулся до мыши кончиком пальца, словно это было объятием. – Микелла, дочь утреннего зимнего солнца.
– За что с ней так? – поинтересовался Осборн. Свет его фонаря вдруг выхватил остатки каменной кладки, облетевшую штукатурку и кусок фрески: лицо рыцаря на ней было белым от гнева, брови сведены на переносице. Антии сделалось не по себе, словно рыцарь был живым и сейчас смотрел на нее, держа занесенный меч в невидимой руке.
– Чтобы не мешала Ардиону, разумеется, – усмехнулся Верн. – Меня он выбросил за пределы Ашх-Анорна, ее сделал мышью. Даже забавно… от него пострадала та, которая любила его сильнее всех.
Осборн покачал головой. Вот и новая фреска: почерневшие от огня люди простирали руки в пустоту. Лица были нарисованы схематично, несколькими черточками, но от них так и веяло ужасом и безнадежностью.
– И чем же вы так ему помешали? – не отставала Антия. Чем еще заниматься, когда пробираешься по подземелью, кроме разговоров?
Верн хмыкнул.
– Мы дети нашего отца, Солнечного Кормчего, – ответил он. – Я должен был стать владыкой, хозяином пирамиды, который останавливает демонов. И мы с Ардионом, скажем так, не сошлись во мнениях.
Антия понимающе кивнула.
– Он хотел убивать, – сказала она, вспомнив, как визжала Бейла. Где-то она теперь? Бежит в свите владыки или стоит собственным надгробием в его саду? – А ты нет.
– Верно, – согласился Верн. Обернувшись, Антия увидела, как мышь крутится и приплясывает на его плече, словно тоже хочет принять участие в разговоре. – Микелла говорила, что демонов надо ловить при падении и возвращать в их мир через пирамиду в Арх-Амане. С помощью зеркал все заняло бы четверть часа, не больше.
Антия представила ворота на Белых скалах, испуганных и счастливых девчонок, которые выходят из подземелья, и у нее от боли сжалось сердце.
– Ардион считал, что даже эта четверть часа вызовет разрушения и беды в нашем мире, – продолжал Верн. – Солнечный Кормчий сбрасывает демонов, и задача владыки – сразу же остановить их, а не нянчиться с ними. Вскоре после этого разговора отец возложил корону на мою голову, и корона меня признала. Ардиону это, разумеется, не понравилось. Он старший сын, он должен был стать владыкой.
Он поддернул рукав, показывая протез.
– Это было красиво, конечно. Мы с ним схлестнулись в нашем птичьем облике, он вырвал мне крыло, – Верн рассмеялся и добавил: – В общем, я ушел только чудом. Сама понимаешь, Ардион теперь мне не рад.
Ход постепенно начал забирать вверх. Откуда-то справа долетал прохладный ветерок, и, посмотрев в эту сторону, Антия увидела идеально круглый лаз. Осборн остановился, посветил туда, и откуда-то из глубины донесся мелодичный свист.
– Совсем дурной? – рассердился Верн и толкнул Осборна в спину, заставляя идти дальше. – Только их нам тут не хватало!
– Кого «их»? – спросила Антия. Ноги сделались ватными. Свист затих.
– Горожорцев, – беспечно ответил Осборн. – Да ладно вам, что вы! Они не страшные.
– Иди давай, – приказал Верн, и голем послушно прибавил шагу. Антия пошла за ним, подумав, что меньше всего сейчас хотела бы познакомиться с горожорцами. Хватит с нее чудес.
– Они хорошие, – с упрямыми нотками сказал Осборн. – Покатали бы нас. Когда меня только сделали, я ездил на них. Они давались.
– Иди уже, не болтай, – голос Верна сделался холодным и жестким. – Обойдемся без твоей дальней родни.
Некоторое время они шли молча, а потом Антия не вытерпела и все-таки спросила:
