Ее враг определенно был талантлив. В душе что-то дрогнуло.
– Красиво, – признала Антия. – Даже очень.
Ардион усмехнулся. Кисть неспешно брела по холсту, и в, казалось бы, простом нагромождении пятен проступали листья, цветы жасмина, дождь и тоска.
– Спасибо.
– И часто ты рисуешь?
Взгляд Ардиона смягчился, лицо прояснилось. Антия невольно отметила, что сейчас, занятый тем, что ему нравится, Ардион не выглядит настолько отталкивающим, каким казался сначала. И как он, должно быть, одинок, если сидит здесь не с другом или любимой, а с девчонкой, которую с ним связало. С демоницей из другого мира, которую должен убить и не может.
– Хотелось бы чаще. Но… – Ардион вынул из ящика другую кисть, провел большим пальцем по волоскам. – Не всегда получается.
Дождь давно кончился, но низкие облака не уходили, и Антия почему-то этому обрадовалась. Сейчас ей не хотелось видеть солнце. Пусть Солнечный Кормчий плывет в своей вышине и не смотрит на них. Должно быть, Ардион думал о том же.
– Ты мог бы быть художником. Сидел бы сейчас не здесь, а где-нибудь среди полей, рисовал бы пейзажи… – только сказав об этом, Антия поняла, насколько глупо прозвучали ее слова. Такие люди не отказываются от власти. Она для них дороже того, что наполняет душу и делает живым.
Ардион неопределенно пожал плечами. Кисть казалась продолжением его руки. Антия вдруг заметила, что в ящике с красками и кистями есть несколько ножей для того, чтобы точить карандаши, и их лезвия выглядят очень острыми.
Отлично.
– Мог бы, – неожиданно легко согласился Ардион. – Но дети Солнечного Кормчего не принадлежат себе. Мы исполняем волю нашего отца, только и всего.
Он поднялся, прошел к жасминовому кусту – молниеносным движением Антия выхватила один из ножей, жалея, что у нее блуза без рукавов, и сложила руки на груди, пряча украденное. Ардион сорвал один из жасминовых цветков, вернулся за мольберт и принялся прорисовывать детали.
Антии сделалось одновременно очень жутко и очень весело. Только бы он не заметил пропажу ножа!
Старина Джаккен когда-то говорил, что нет дряннее смерти, чем от ножа. И что если пускаешь его в ход, то нужно смотреть в глаза тому, в чье тело он входит. «Не всегда хватает смелости», – добавлял он, и Антия с ним соглашалась.
– Разве у тебя нет своей воли? – спросила она. Сейчас надо было отвлечь Ардиона, надо было сделать все, чтобы он ничего не заподозрил и был совершенно спокоен.
Антия понятия не имела, куда побежит потом. Но как говаривал все тот же Джаккен, сначала ввяжемся в драку, а там посмотрим.
– Как ты думаешь, где я окажусь, если стану ее проявлять слишком энергично?
– Неужели он… настолько безжалостен? – Антии казалось, что руки сделались тяжелыми и каменными. Витая рукоятка ножа впивалась в ладонь. Ардион с искренним любопытством покосился в ее сторону.
– Увы.
– У тебя есть семья? – поинтересовалась Антия. – Жена, дети?
Ардион прищурился – едва уловимо. Светлые мазки на холсте превращались в цветы жасмина – казалось, от них идет тонкий прохладный запах.
– Нет. У меня много других дел.
– Сидеть с окаменевшими девушками? – не сдержалась от шпильки Антия.
– Хотя бы, – откликнулся Ардион, отложил кисть и снова встал со скамьи. Антия тоже поднялась, опустив руки и держа нож так, чтобы его не было видно. К лицу прилил жар, в ушах нарастал звон, и все вдруг словно попало в прозрачное желе, сделалось медленным и ленивым – ей казалось, что все это похоже на болезнь и бред. Что все это мерещится и на самом деле она не хочет сделать ничего…
«Смотреть в глаза», – напомнила себе Антия, и рука двинулась вперед. В трущобах она множество раз видела драки на ножах, но не думала, что однажды ей придется…
«Смотреть в глаза!» – и Антия смотрела. Нож уткнулся в темно-синий шелк мантии и рванулся вперед; девушка содрогнулась, словно лезвие входило в ее тело. А Ардион рассмеялся – стиснул ее запястье так, что болью окатило все тело, и направил руку Антии вперед, сильнее и глубже.
– Бить надо энергичнее, – заметил он со спокойствием учителя на тренировке, который разбирает ошибки ученика. – И не стоит так трястись, когда заговариваешь зубы жертве.
Антии казалось, что она смотрит в темный колодец без дна. Что она уже падает.
Пальцы разжались. Ардион выпустил ее запястье и стряхнул нож на гравий дорожки. На лезвии сверкнули темно-красные капли.
– Неужели ты думаешь, что меня можно убить этой зубочисткой? – Антия ожидала торжества, но в улыбке Ардиона не было ничего, кроме печали и разочарования. – Что у меня нет защитных заклинаний?
Он щелкнул пальцами в воздухе, и из-за деревьев выступили охранники с ружьями, направленными в сторону Антии. Опустошение, нахлынувшее на нее, было настолько сильным, что ноги сделались ватными – Антия не упала только из упрямства.
Ардион погладил ее по плечу – мягко, дружески. Словно на самом деле жалел.
– Уведите, – бросил он охране и вернулся за мольберт.
Ранним утром дворец содрогнулся.
Он вздрогнул от подвалов до статуй на крыше, словно живое существо. Вскочив с дивана, Антия бросилась к выходу из комнаты, рванула дверь и тотчас же услышала:
– Сиди смирно, тварь! Башку разобью!
Но голос охранника уже звучал не так решительно: ему было страшно чуть ли не до икоты. Антия замерла, в голове плыло: Великий Кит пришел в движение, надо бежать к дирижаблю, а как же дядя Бриннен – и тут она окончательно опомнилась, поняв, что в этом мире нет Великого Кита.
– Что случилось? – спросила Антия.
– А то ты не знаешь! Все из-за тебя, гадины! Не держит тебя земля! Стряхивает!
Антия почти увидела своего стража: побелевшего, с торчащими пиками усов, сжимающего ружье в трясущихся руках. Издалека донесся глухой голос Ардиона: владыка кого-то успокаивал, говорил, что теперь бояться нечего, он держит ситуацию под контролем – да все владыки во всех мирах так говорят. Антия отошла от дверей, в коридоре послышались шаги, и щелкнул замок.
Дрожь, которая прокатилась по дворцу, подняла Ардиона с кровати: вместо привычной темно-синей мантии он был одет в некое подобие пижамы. Из-под круглого ворота выглядывала ключица с причудливым завитком татуировки, правую щиколотку охватывал золотой браслет. Антия отвела было глаза, но Ардион, быстрым шагом подойдя к ней, подцепил подбородок и заставил посмотреть себе в лицо.
Антию стало тошнить. Ноги подкашивались. Взгляд Ардиона пригибал к земле, разбирал на части, потрошил, словно рыбину, – так могла бы смотреть смерть, да он и был смертью. Она опомнилась, почти рухнув в серое марево обморока – Ардион выпустил ее, оттолкнул, и она упала на край кровати: ноги не удержали.
