Над первым Ксорве не нужно было долго думать.
– Где Канва Шутмили? – спросила она.
– Ее держат в Могиле Отступницы, – ответила невеста. Следом пришло видение, словно с разума Ксорве сорвали пелену, впустив луч сизого света. Она увидела серую крепость квадратной формы в окружении волн.
– Где находится Могила Отступницы?
Невесте не требовались слова. Теперь Ксорве знала, – словно знание всегда жило в ней, – где найти тюрьму. Крепость стояла на острове в заливе Карадун, в нескольких милях от побережья Карсажа. Теперь отыскать туда дорогу было так же просто, как вернуться в Тлаантот. Даже проще, потому что путь домой теперь был заказан.
– Мне нужно незаметно пробраться туда. Как она выглядит изнутри? – спросила Ксорве.
Сизый свет стал ярче, в нем растворилась окружавшая их тьма, тонкие силуэты мертвых невест и сама Ксорве.
Совсем как в былые времена, когда Ксорве произносила пророчество. Теперь она понимала, что видит воспоминания давно умершего вора. Она проследила его путь до берега острова, увидела его глазами, как забраться по утесу к подножию крепости. Ворота охранялись, но там был заброшенный лаз – теперь она ясно его видела, – и вор проник внутрь, не попавшись никому на глаза. Стоило им оказаться внутри крепости, как она тут же выучила все этажи и комнаты, балконы и черные лестницы. Теперь Ксорве знала план Могилы Отступницы так, будто выросла там.
Видение оборвалось внезапно, отшвырнув ее обратно во тьму тронного зала.
– Что случилось с вором? – спросила она.
– Тому, кто служит, пророчество будет дано безвозмездно, – сказала невеста.
Три вопроса были израсходованы. Но, скорее всего, ответ на последний вопрос Ксорве бы не понравился.
Она все еще приходила в себя после видения. Зато рука, похоже, перестала кровоточить. Им нечего больше здесь делать. Ксорве мечтала снова увидеть солнечный свет.
– Неназываемый, – с надеждой в голосе сказала Оранна. Кажется, она оправилась от шока после встречи с сестрой. Сердце Ксорве сжалось. – Мне о многом нужно спросить.
– Тогда оставайся, – сказала невеста. – Отдыхай. Тебе приготовлено место здесь.
Лицо Оранны слегка омрачилось. Ксорве не сомневалась, что остаться в пещере – значит отказаться от всех своих планов.
– У меня остались незаконченные дела во внешнем мире, – сказала Оранна. – С твоего позволения.
– Ты получишь ответы в должное время, – сказала невеста.
– Я столько всего могу сделать, – продолжала Оранна. – Если ты поделишься своим знанием. Мои подозрения о Белтандросе почти подтвердились – ты не привязан к этому месту, о Неназываемый, – ты можешь снова ходить по владениям смертных, если тебе будет угодно… если ты вспомнишь…
Невеста ничего не сказала. Оранна пристально посмотрела на нее, затем склонила голову.
– Я понимаю. В должное время.
И, к невыразимому облегчению Ксорве, они покинули Святилище Неназываемого.
23
Имперский ящик для ножей
На седьмом этаже ниже уровня моря Канва Жиури стояла над трупом. Морг в Могиле Отступницы был оплетен вязью серебристых символов, похожих на морозные узоры на стекле – они поддерживали в помещении прохладу, которую трудно было представить в подвале под водой. Жиури всегда забывала, как это было неприятно, и теперь жалела, что не захватила с собой шаль.
Тело Дарью Малкхаи выглядело еще хуже, чем когда его извлекли из мира Предтеч. Щеки и глаза провалились, кожа выцвела и напоминала мокрую древесину с вкраплениями льда. Два адепта Бдения склонились над ним, будто морские птицы, которые вот-вот примутся его клевать.
– Воскресите его, – приказала Жиури. Бдение уже подтвердило, что это возможно. После смерти страж вел себя чрезвычайно покладисто. Сняв перчатки, адепты положили обнаженные правые ладони на лоб и грудную клетку. Напряжение, полупрозрачная вспышка света, привкус ржавчины во рту – и Дарью Малкхая с всхлипом втянул в себя воздух.
Одно за другим веки медленно приподнялись, обнажив мутные, белесые глаза, будто он закатил их.
Жиури ждала, наблюдая, как он с трудом пытается вдохнуть.
– Зачем он это делает? – спросила она. – Ему не нужно дышать.
– Привычка при жизни, – равнодушно ответил Бдительный.
– Я-я не вижу, – пробормотал Малкхая. Его тело дергалось, будто вздрагивая, но холодные мышцы окоченели. – Я не вижу, что со мной…
– Успокойтесь, Страж, – сказала Жиури. – Все хорошо. – Она оглянулась на адепта Бдения. – Он узнает меня? Мы уже говорили.
– Едва ли, – отозвался адепт.
Жиури снова представилась. Как только Малкхая понял, что находится в присутствии высокопоставленного лица, он заметно успокоился.
– Инквизитор… мой адепт… с ней что-то случилось… – начал он.
– Да, – сказала Жиури. – Не волнуйтесь. Она здесь, у нас.
– Она в безопасности? – спросил Малкхая. Невидящие глаза распахнулись.
– Я видела ее сегодня утром, – сказала Жиури.
Шутмили сидела в камере, по-прежнему непокорная.
Но она, несомненно, была в безопасности.
– Печально признавать это, Страж, – продолжала Жиури, – но я поняла, что недостаточно хорошо знаю Шутмили. Вы ведь работали с ней?
Мертвец хрипло выдохнул.
– Да.
– Вы были вместе в Пустом Монументе, – сказала Жиури. – Вы уже рассказали нам о том, что случилось.
Но меня интересует вот что: насколько я понимаю, Шутмили пожертвовала собой, чтобы спасти вас, когда вам угрожал ошаарский некромант.
– Да, – подтвердил он. – И я стыжусь этого. Она не должна была меня спасать. – Без передышки он мог произнести лишь несколько слов. По всей видимости, эта беседа переполнит чашу терпения Жиури: ее выдержка уже порядком пострадала при разговоре с Шутмили.
– Это было… напрасно, – сказал он. – Я не заслужил ее жертвы.
– Да, это очень печально, – сказала Жиури. – Но кажется, в этом кроется корень наших нынешних проблем. Я хочу услышать все подробности. Это может подсказать нам выход.
Мертвый страж, то и дело запинаясь, рассказал все. Жиури порадовало одно: когда жизнь Малкхаи оказалась под угрозой, упрямая племянница сразу же уступила. Добросердечная – вся в отца.
– Она в безопасности? – спросил Малкхая, когда Жиури закончила допрос. – Правда?
– Да, совершенно точно, – сказала Жиури.
– Ах, – сказал он. – Хорошо. Я рад. Я рад.
Он успокоился, закрыл глаза и перестал дышать. Жиури кивнула, и Бдение разорвало связь.
Под покровом ночи Ксорве и Оранна подлетели к Могиле Отступницы со стороны моря. Остров-тюрьма казался притупленным серым шипом, торчавшим из вод залива Карадун, словно большой палец утопленника. За ним на горизонте вырисовывался силуэт столицы, размытый огнями.
