Адепты квинкурии лежали рядом. Одна из масок сбилась, и Оранна успела увидеть лицо женщины едва ли старше ее самой, довольно светловолосой для карсажийцев, с россыпью веснушек. В конце ряда лежала груда драгоценностей, стекляшек и перьев, смутно напоминающая очертания тела.
– Этот особенно разозлил тебя, – сказала Оранна, указывая на кучу. Там лежали два настоящих бриллианта, каждый размером с глаз, и Оранна забрала их себе.
– Да, – сказала Шутмили, четко очерчивая линию. – Моя тетя.
– А-а-а, – протянула Оранна. – Семья.
Она оглянулась в поисках темы для беседы: она достаточно пожила в тишине и не намерена проводить свои последние часы в стоическом созерцании. Но прежде, чем она успела что-нибудь придумать, Шутмили задала вопрос:
– Чего ты хотела от Неназываемого? Я имею в виду, после того, как вы достигли бы беспрецедентного союза или как его там?
– О, ты знаешь об этом? – удивилась Оранна. Впрочем, теперь этого уже не случится, так что скрывать нечего. Ей нужно смириться с этим. – Почему ты спрашиваешь? Ищешь подход к Дракону Карсажа?
Шутмили выглядела шокированной, хотя эта идея не вызвала у нее явного отторжения.
– Нет. Ксорве рассказала мне. Мне кажется, это невозможно.
– Думаю, Пентравеccу это удалось. Но это что-то вроде детской мечты. Мы – Неназываемый и я – подчиним себе вечность, никогда не умрем. Как-то так.
Они обошли крышу, создав гирлянду оберегов среди разрушенных парапетов. Шутмили была очень изобретательным магом. Жаль, что у них никогда не будет возможности обменяться опытом.
– Я могла остаться в Тлаантоте, – сказала Оранна, следя за последней контрольной печатью. – Белтандрос был бы добр ко мне, пока я не умерла бы от магического истощения. Это было бы очень приятно. Полагаю, часть меня могла бы быть счастлива с ним. Считай, что это поучительная история, – добавила она. В конце концов, Ксорве и Шутмили все-таки держались за руки. Правда, им это не поможет. Боги не делают скидку на первую любовь, но, возможно, стоит насладиться этим чувством, пока еще есть возможность.
– То есть ты хотела бессмертия, – сказала Шутмили.
– О, да, это был грандиозный план. И я хотела посмотреть на его реакцию, – сказала Оранна. – Разве не забавно, что в итоге я оказалась здесь? После смерти Эджарвы. После стольких потерь. – Она заметила скептичный взгляд Шутмили. – Да, многое я разрушила сама. Мне всегда хотелось занять свое место в истории. Теперь я начинаю думать, что это было глупо.
– Я не виню тебя за желание жить, – сказала Шутмили, хотя было ясно, что она говорит не от чистого сердца.
Оранна пожала плечами.
– Ну, жизнь бывает разной. Наверное, мне стоило остаться в позолоченной клетке Белтандроса. Интересно, будет ли ему грустно узнать о моих сомнениях? Все, на этом мои тайны закончились. Остальные я унесу в могилу. Но ты действительно должна сказать что-нибудь Ксорве.
– Что? – спросила Шутмили. – Что именно?
– Да что угодно, – сказала Оранна. – Ой, не изображай из себя святошу. Я видела, как ты на нее смотришь. Я прожила в монастыре достаточно долго, чтобы понять, как это работает, и ты, конечно, достаточно умна, чтобы разобраться в своих чувствах. Хотя, признаюсь, у меня есть сомнения насчет Ксорве. В общем, говори или молчи, мы все равно умрем.
Наступила ночь. Ксорве почти удалось сесть – еще одна поза, в которой она ничего не могла сделать и чувствовала себя никчемной. Оранне каким-то образом удалось заснуть. Шутмили снова совершала обход.
Ксорве подумала, что у нее появился шанс свыкнуться со скорой смертью, но на самом деле она беспокоилась только об одном – вдруг Шутмили избегает ее?
В конце концов появилась Шутмили, неся с собой фонарь с катера. В его свете она выглядела уставшей, но не отчаявшейся.
– Ты еще не спишь? – сказала она, подойдя к Ксорве.
– Нет. А ты не устала?
– Я не хочу спать, – сказала Шутмили. – Послушай. – Она опустилась на колени рядом с Ксорве. – Извини за… ну… до этого, когда Жиури… что я так долго тянула. Я не знала, что делать. Понимаю, это звучит жалко. Но я так долго ее боялась, что не знала, смогу ли ее остановить.
Ксорве едва не рассмеялась.
– Все это время я думала, как мне извиниться перед тобой. Я подумала, что то, что ты сказала тете, – правда.
– Что именно?
– Ничего… – Нет, молчать нет смысла. Ей нужно знать наверняка. – Что ты была счастлива до нашей встречи и что я разрушила твою жизнь.
– Нет! – воскликнула Шутмили. – Нет, я просто говорила что попало… надеялась, что Жиури на это купится. – Она натянуто улыбнулась. – Ксорве, до нашего знакомства вершиной моего счастья было, не знаю, лечь пораньше спать.
– С этим я точно тебе не помогла, – заметила Ксорве.
– И все мои мысли при пробуждении были исключительно чисты. Так что нет. Не помогла, – на этот раз улыбка, спрятавшаяся за ее ладонью, как потайное лезвие, была неподдельной. За Шутмили водилась привычка бросить подобную фразу, а затем сразу сменить тему, не давая времени на обдумывание, но в этот раз она позволила словам повиснуть в тишине.
Ксорве наблюдала за ней, благодарная за возможность просто смотреть, сколько ей угодно, изучая детали, которые она видела раньше вскользь. Золотые крапинки в темных глазах Шутмили, длинный нос, твердый подбородок и ресницы, которые трепетали, когда она улыбалась, как сейчас. Небольшие ямочки в уголках губ.
– Сиди спокойно, – сказала Шутмили. – Не пытайся двигаться. Сейчас я тебя поцелую, и мне не хочется, чтобы твои швы разошлись.
Ксорве замерла.
Губы Шутмили были обветренными и сухими. Она вела себя несмело – возможно, никогда раньше не целовалась с девушкой с клыками. Сначала Ксорве еще способна была обратить внимание на подобную деталь, а потом – нельзя сказать, что она тут же забыла о своих ранах, врагах и о прочем, – но на мгновение все остальное исчезло вдали.
– Все хорошо? – спросила Шутмили, отстранившись на миг.
– Ага, – сказала Ксорве. Она поняла, что впервые за долгое время улыбается. – Можешь повторить, если хочешь.
И она повторила – на этот раз уже не столь осторожно. Шутмили провела ладонью по затылку Ксорве, слегка царапая и пропуская пряди между пальцами. Ксорве показалось, что ее аккуратно разобрали на части и собрали заново – и новая она получилась немного более сильной, смелой, цельной.
Ксорве наклонилась вперед, насколько позволяла рана, и уткнулась в шею Шутмили. Волосы за ухом, там, где расплелись косички, слегка щекотали нос.
– Что ты делаешь? – смеясь, спросила Шутмили.
– Ты приятно пахнешь, – призналась Ксорве.
– Ты уверена? Я вся в крови, – сказала Шутмили. Ксорве правда забыла об этом: через некоторое время это перестаешь замечать.
