– Как скучно, – громко произнес Сетенай и повернулся к Ксорве. – С этим я справлюсь. Он идеалист. Оставайся здесь. Он не тронет тебя.
Сетенай неспешно выпрямился и спустился к Акаро.
– Я так полагаю, тебя подослал Олтарос, – заметил Сетенай с нижней ступени.
Акаро отвел взгляд.
– Олтарос – канцлер Тлаантота, правитель моего города, мой наставник и друг. Да. Он отправил меня на поиски.
– Олтарос был моим другом, – заметил Сетенай. – Другом, учеником и соратником. Совсем как ты. Но он возжелал Тлаантот, предал меня и отправил в изгнание. А теперь подослал тебя, чтобы ты меня убил. Это уже слишком, тебе не кажется? Я пытаюсь жить обычной жизнью. Олтарос уже получил все, что хотел.
– Он знает, что ты по-прежнему разыскиваешь Реликварий, – с несчастным видом признался Акаро. – Сетенай, он сохранил тебе жизнь только потому, что ты обещал прекратить поиски.
– Если он мне поверил, то он еще глупее, чем я думал.
– Это опасно, – сказал Акаро. – Посмотри, что стало с тобой. Посмотри, что сотворила Ирискаваал с собственным народом! Эчентир обратился в пыль, Ормарии больше не существует. Этому знанию лучше быть утраченным. Она была чудовищем, а Пентравесс – ее послушной марионеткой.
Сетенай рассмеялся.
– Мудрые слова из уст самой преданной куклы Олтароса.
– Хватит. Пойдем со мной, – сказал Акаро. – Я скажу ему, что ты не сопротивлялся, и…
Сетенай расхохотался, и Акаро совсем сник.
– Ты понимаешь, что Олтарос послал тебя потому, что знал, что это причинит тебе боль? – спросил Сетенай. – Он мог послать любого из своих боевых псов. Псамага, например, – вот это была бы настоящая потеха. Но он помнит, что ты был предан мне. Он испытывает тебя. Хочет знать, как сильно ты готов прогнуться под него.
Плечи Акаро поникли, но Ксорве это не одурачило – он принимал боевую стойку. Оружия она не видела, но магу оно и не требуется. Ксорве от всей души надеялась, что Сетенай не упустил это из виду.
– Знай, что я очень сожалею об этом, – сказал Акаро.
– Не больше, чем я сожалею о твоем упрямстве, – ответил Сетенай. – Печально. Я думал, ты умнее, чем остальные приспешники Олтароса.
– Надеюсь, что смогу доказать, что я столь же храбр, – произнес Атаро глухо, как будто боролся с подступающими слезами. Шагнув к Сетенаю, он поднял руки. Сетеная отбросило назад, но он вовремя собрался и приземлился на обе ноги, развернувшись на пятках – лицо Акаро окатило волной пыли.
Ксорве никогда не видела подобных сражений в Сером Крюке. Но именно так она себе их и представляла: два волшебника из древнего мира сошлись в битве посреди руин. Со стороны это было красиво, но она застыла на месте, а по шее ручьем стекал пот.
Акаро и Сетенай дрались в тишине, – лишь иногда нарушаемой шипением или кряхтением – насылая друг на друга невидимые волны и клинки силы. Они двигались как дуэлянты без шпаг, нападая и защищаясь, но ни при каких обстоятельствах не касаясь противника. Черные пластины и зеленая парча мелькали, когда они уклонялись и наносили удары. То, как они отзеркаливали движения, напоминало танец, только вот от каждого столкновения библиотечные цилиндры вдалеке потряхивало.
Сначала казалось, что противники в равном положении, но Ксорве знала, что Сетенай не ожидал этого и не успел подготовиться к сражению. Он терял темп. Ксорве припомнила все, что Сетенай когда-либо рассказывал о магии и о том, как она ослабляет тело и разум. Она не знала, сколько он сможет продержаться.
Если с ним что-нибудь случится… нет. Она заставила себя посмотреть правде в глаза. Если он умрет здесь, для нее все закончится, пусть даже Акаро и пощадит ее. Она станет никем – хуже, чем никем, – она станет той, кто предал своего бога и подвел своего господина. Кому она будет нужна? Что ей делать?
Неназываемый, воззвала она мысленно. Дай ему силы. Сохрани ему жизнь, умоляю. Пусть она не маг, но она может молиться. Она подавила чувство вины за то, что обращается к богу, от которого сама же и отказалась. Сетенай заслуживал этого.
Между тем Сетенай сделал выпад в сторону Акаро, и под его ногами вспыхнули искры. Акаро отбил атаку и нанес ответный удар – на долю секунды показалось, что Сетенай не справится.
И тут в голове у Ксорве все встало на свои места. Это решающее сражение. Ей не нужен Неназываемый. У нее есть свой меч, а Акаро не подозревает о ее присутствии.
Сетенай сказал, чтобы она не высовывалась и что Акаро не причинит ей вреда. Но жизнь Ксорве не имеет смысла, если она отвернется от него сейчас. Все предельно просто: если Сетенаю суждено погибнуть, она должна либо отомстить за него, либо умереть вместе с ним. Для этого она тренировалась. В этом был смысл ее существования.
Держа меч наготове, Ксорве бесшумно поднялась и тайком прокралась к проходу вниз.
А дальше все было четко и ясно, как будто кто-то рассказал ей эту историю. Сетенай отступил, собирая силу для убийственного удара. Акаро сделал ложный выпад под углом, и Сетенай попался. Он поспешно выставил блок, но Акаро успел нанести удар в грудь с такой силой, что галереи тряхнуло, а с потолка посыпалась пыль.
Нога Сетеная скользнула по камешку, и он споткнулся. Акаро не упустил эту возможность. Он дал подножку, и Сетенай упал на колени.
– Сдавайся, – тяжело дыша, сказал Акаро. – Дома… дома я скажу, что ты согласился по доброй воле.
Сетенай молча смотрел на него. Ксорве прокралась ближе. Сердце стучало. Ей казалось, что при каждом шаге раздается грохот. Рукоять меча стала горячей. Она обхватила ее обеими руками.
– Сетенай! – крикнула она и тут же ударила мечом в спину Акаро, туда, где пластинки брони наслаивались одна на другую. Послышался ужасный скрежет. Акаро взвыл и упал ничком, его руки и ноги подергивались в пыли. Ксорве вытащила меч и ударила снова, пригвоздив Акаро к земле и удерживая, пока он не перестал биться в конвульсиях.
Он был мертв. Удивительно, как легко это было. Будто еще одна тренировка. Ксорве вытерла лезвие. Кровь тлаантотцев была ярко-красной, но Ксорве рассеянно отметила, что лужи на полу библиотеки под телом Акаро казались такими же тусклыми и темными, как ее собственная кровь.
Сетенай поднялся на ноги, пытаясь отдышаться. Он посмотрел на Ксорве и счастливо рассмеялся.
– Великолепно! – сказал он. – Боги. Просто превосходно, Ксорве. Жаль, конечно. Какая жалость. Акаро не был так глуп в бытность моим учеником.
Ксорве молчала. Она не знала, что сказать. Обычно она куталась в похвалу Сетеная как в меховой плащ, но сейчас она едва слышала, что он говорит. Ксорве поразил его смех, но, возможно, он радовался, что остался жив.
Она выросла среди мертвецов, но никогда прежде никого не убивала. Это было трудно осознать – мужчина, который минуту назад сражался и говорил, теперь стал таким же, как костлявые жрицы в криптах Дома Молчания. И в отличие от них, он никогда не воскреснет.
