Осекшись, она не отрывала взгляда от тумана, ее глаза остекленели. Она только задерживала Ксорве, но будь Ксорве проклята, если она бросит ее сейчас, после стольких усилий, приложенных для ее спасения.
– Хорошо, – сказала Ксорве. – Без паники. Если мы побежим… если придется, они погонятся за нами. Но как только мы перейдем на бег, останавливаться будет нельзя.
Разговор с Шутмили помог ей побороть собственное желание убежать прочь.
Шутмили кивнула, но казалось, она просто выбирала подходящий момент.
Ксорве прикусила губу. Она не привыкла справляться с чьим-то страхом. Она потащила Шутмили вниз по склону к просвету между надгробиями. Вдали в тумане вырисовывались фигуры. Их было уже больше десятка.
– Ты хорошо держалась, – сказала она, пытаясь успокоить Шутмили. – Мы почти выбрались.
– Откуда тебе знать, – бросила Шутмили, явно находившаяся на грани паники.
– Ладно, – ответила Ксорве. – Ты права.
Ксорве и сама терпеть не могла, когда кто-то уверял ее, что все будет хорошо. Воскрешенные по-прежнему казались заторможенными, они медленно приходили в себя после многовекового сна. Но все изменится, стоит им заметить добычу.
– Расскажи мне о чем-нибудь приятном, – Ксорве сменила тактику.
– Приятном? – переспросила Шутмили. Но лучше уж сарказм, чем паника.
– Ага, – сказала Ксорве, которая любой светской беседе предпочитала бы схватку с мертвецом. – Ну, не знаю. Что тебе… нравится?
– Самое время для таких вопросов, – прошипела Шутмили. – Мне нравится, когда меня не преследуют ходячие мертвецы. Нравится чистая одежда и полноценный сон. Не думаю, что ты можешь что-то из этого обеспечить.
– Знаешь, с тобой было куда проще, когда ты была без сознания, – заметила Ксорве, хотя раздражение тоже было лучше паники, да и за годы работы с Талом она к этому привыкла.
– Все так говорят, – сказала Шутмили. – Я в порядке и не собираюсь убегать. Тебе не нужно меня отвлекать. Я обойдусь без смены темы.
Тем временем мертвецы на кладбище стремительно воскресали. Куда бы Ксорве ни посмотрела, она сбивалась со счета. Волосы вставали дыбом, и все инстинкты, врожденные и приобретенные, кричали об одном. Здесь были тысячи мертвецов. Желание бежать стало почти непреодолимым.
– Уверена? – спросила Ксорве. – Я бы предпочла отвлечься.
– И что же в твоем представлении приятно? – голос Шутмили чуть потеплел.
– Завтрак, – призналась Ксорве, укоряя себя за такой легкомысленный ответ. – Это настраивает тебя на день. Еще я не отказалась бы почистить свой меч. Твоя очередь.
– Зачем только ты упомянула завтрак, – сказала Шутмили, из ее голоса ушло напряжение. – Я не могу вспомнить, когда в последний раз ела нормальную еду…
Пока они шли, Ксорве то и дело осматривала окрестности. Наконец, у подножия холма, за краем кладбища, она заметила неровную линию охранной стены, а на вершине утеса вырисовывался силуэт «Расцвета».
И тут на кладбище кто-то перешел на бег – словно обрушилась лавина. Мертвецы толпой спешили к ним.
– Черт, – бросила Ксорве и схватила Шутмили за руку. – Бежим.
Она ринулась вперед, а мертвецы бросились за ними вслед.
Воскрешенные не умели быстро бегать. Будь она одна, Ксорве легко оторвалась бы от них, но уже через несколько минут Шутмили начала задыхаться. Еще немного – и она упадет в обморок.
Ксорве редко работала с другими людьми, не считая Тала – а он был не в счет. Она не привыкла подстраивать свой темп под другого. С Талом они действовали по принципу «кто отстал, пусть пеняет на себя».
Но Шутмили – это не Тал, Ксорве не собиралась бросать ее на погибель. Если ей удастся ненадолго отвлечь воскрешенных, Шутмили сможет передохнуть, а Ксорве ее потом нагонит. Пусть даже Ксорве придется двигаться мертвецам навстречу, пусть даже они будут так близко, что смогут ее схватить.
Страх и чувство вины, преследовавшие ее с тех пор, как она сбежала из Монумента, исчезли. Да, она наделала ошибок, но все еще способна на многое.
– Отдышись, – крикнула она. Замахнувшись мечом, Ксорве отскочила от Шутмили и завопила:
– Эй! Вы там! Ловите меня, высушенные ублюдки!
Оглянувшись, Ксорве увидела мертвецов: они, как вода стекает в желоб, стекали беспорядочной толпой вниз с вершины холма. Парочка ближайших вырвалась вперед и побежала к Ксорве. Как только они оказались достаточно далеко от Шутмили, Ксорве удвоила скорость и рванула в другую сторону. Шутмили, спотыкаясь, бежала чуть впереди, хватая ртом воздух.
До стены было уже недалеко. От толчков при землетрясении по ней пошла трещина, похожая на скособоченный дверной проем. Ксорве догнала Шутмили и схватила ее за руку. Они доберутся до стены, даже если Ксорве придется тащить ее на себе.
Земля вокруг них разверзалась – мертвые восставали из могил, их руки продирались сквозь почву, будто корни.
Шутмили бежала, будто во сне, с трудом переставляя ноги. Ксорве замедлилась, чтобы держаться рядом. Мертвые подобрались уже довольно близко, Ксорве могла разглядеть паутину грудной клетки, отвратительные изуродованные черепа и раздробленные челюсти.
Запах погребальных масел. Мирра, камфора и бальзам, кости, пепел и прах.
Ближайший воскрешенный схватился за подол плаща Шутмили, и она сдавленно закричала, как животное, попавшее в ловушку. Ксорве ударила по костлявой руке, отрубив запястье, и протолкнула Шутмили через щель в стене. Схватив воскрешенного за шею, она била его черепом о стену снова и снова, пока он не перестал сопротивляться.
– Беги! – крикнула она Шутмили и загородила собой проем. Толпа мертвецов спускалась с холма. Ксорве не пыталась прикинуть, скольких она сможет забрать с собой. Этот враг был непобедим. Возможно, это не так уж и плохо. Она потерпела неудачу. Ксорве осознала, что ей проще умереть в бою, чем признаться Сетенаю, что она подвела его.
– Я не могу, – Шутмили скорчилась на голой земле в паре ярдов от нее. – Прости, я не могу…
Ксорве повернулась лицом к мертвецам. Костлявые и безликие, они все прибывали и прибывали. Ксорве рубила, колола, крошила и снова рубила, пытаясь сдержать натиск. Словно издалека она услышала собственный крик. Мир сузился. Осталась лишь эта трещина в стене – трехфутовый проем и свод за ним. Шутмили, корабль, Талассерес, Реликварий и все прочее за стеной исчезли в тени.
Вот оно. Это был конец. Дверь на склоне холма и темнота за ее пределами.
Она сражалась из последних сил. Ее окружили. Ее хватали за руки, за ноги, за одежду, вырывали волосы. Боли она почти не чувствовала, еще немного – и та отступит навсегда.
– ПРЕКРАТИТЕ.
Голос Шутмили срывался от напряжения, искаженный настолько, что Ксорве едва его узнала.
