Умнее было бы сбежать при первой возможности. Рано или поздно они остановятся на дозаправку. Пусть карсажийцы делают друг с другом что им заблагорассудится. У Ксорве и своих забот по горло.
Но она не могла перестать беспокоиться о Шутмили. Временами ей казалось, что Шутмили вела себя так отстраненно, потому что мечтала, чтобы Ксорве исчезла. И Ксорве не могла ее за это винить. Вышло неловко, и Ксорве сама предпочла бы забыть об этом. Но почему-то она не могла отделаться от подозрения, что это дело рук инквизиторов – они то ли опоили Шутмили, то ли наложили заклятье, чтобы она стала тихой и послушной. Точно так же Шутмили выглядела в плену у Оранны, в Пустом Монументе.
Ксорве лежала и слушала, как фрегат покидает орбиту Тлаантота и пересекает Врата. Они были в пути. Теперь уже поздно задаваться вопросом, правильно ли она поступила.
Свет в коридоре потускнел, экипаж перешел на ночные смены. Убедившись, что большинство ушли спать, она бросилась на поиски Шутмили.
Спальня адептов была рассчитана на дюжину человек – койки были составлены по три в высоту, – но сейчас здесь находилась только Шутмили. Завернутая в одеяло, она лежала на кровати в дальнем конце комнаты и не сводила взгляда с противоположной стены. Услышав шаги Ксорве, она расправила одеяло.
– Вы специально делаете кровати такими крохотными? – спросила Ксорве.
– Наверное, так они учат нас не делиться, – с задумчивым видом ответила Ксорве и обернула одеяло вокруг плеч.
– Это для тех, кого распаляет постоянное биение лбом о притолоку, – подхватила Ксорве и тут же пожалела о сказанном. Скорее всего, Шутмили имела представление о жизни, но карсажийцы с большой деликатностью относятся к подобным вещам.
– Я не знала, что ты хочешь в Карадун, – сказала Шутмили, она ничуть не выглядела смущенной.
– Мечтаю пополнить свою коллекцию бесполезной мебели детского размера, – пошутила Ксорве, присев на одну из коек напротив Шутмили. – Как прошел экзамен?
– Утомительно, – ответила Шутмили. – Но, кажется, я сдала. Квинкурия Лучников – это военное подразделение. Не совсем то, чего я ожидала, – она слабо улыбнулась. – Пришлось вспоминать алхимию, механику, анатомию… Не думала, что меня выберут для этого.
– Что делают Лучники? – спросила Ксорве.
– Вопрос скорее в том, чего они не делают, – ответила Шутмили. – Например, не испепеляют лес. Не иссушают реки. Не расплавляют город в лужицу стекла. Если ты сосед Карсажа, мы что-то тебе сделали, и тебя это не радует настолько, что ты ищешь способ отомстить, хорошенько подумай о том, как было здорово, когда Лучники ничего не делали.
– Ого, – протянула Ксорве. – Ух ты.
Шутмили нахмурилась и прикусила губу, опасаясь, не сказала ли она лишнего.
– Лучники обеспечивают стабильность Империи, – добавила она.
Опыт подсказывал Ксорве, что с людьми, которые говорят подобные вещи, спорить бессмысленно, так что она не стала даже пытаться.
– Но с тобой все хорошо? – спросила она вместо этого.
– Да, – ответила Шутмили, все еще хмурясь, на этот раз озабоченно. – Все хорошо, Ксорве. Я возвращаюсь туда, где мое место.
– Мне жаль доктора Лагри и Малкхаю, – сказала Ксорве. – Тебе сказали?
Она кивнула.
– Мне тоже жаль. Да обретут они покой у Очага Мары, – поспешно добавила она. – Я никогда не говорила этих слов о ком-то знакомом. Это… в это трудно поверить. Но в то же время это меня не удивило. Думаю, еще тогда, в мире Предтеч, в глубине души я знала, что они не выжили. Когда мы вернемся в Карадун, я напишу их семьям, с позволения тети. Если она сочтет мои письма уместными. Но я должна это сделать до слияния.
– Кстати, что это значит? – спросила Ксорве, заранее понимая, что ответ ей совсем не понравится. – Слияние. Слиться. Что это означает на самом деле?
На самом деле она хотела спросить «Что они с тобой сделают?», но, возможно, она не так все поняла, и ей не хотелось настраивать Шутмили против себя.
Шутмили глубоко вздохнула и сложила руки на коленях.
– Имперский Квинкуриат – это нечто невероятно устойчивое. Адептам квинкурий доверяют. Они практически неуязвимы для скверны, что сводит риски к нулю. Они не страдают от физического упадка, как обычные адепты. И все это благодаря слиянию.
– Звучит не так ужасно, – заметила Ксорве. – В чем подвох?
– Это вовсе не должно звучать ужасно, – сказала Шутмили. – Это честь. Привилегия.
– Мм, – протянула Ксорве. – Так можно о многом сказать. Там, где я выросла, честью и привилегией считалось зашить рот и умереть с голоду.
Шутмили выглядела напуганной, и Ксорве тут же пожалела о своих словах. Какие бы чувства она ни испытывала к Дому Молчания, она ни с кем не собиралась его обсуждать.
– Это совсем другое, – сказала Шутмили. – Все члены квинкурии – то есть объединения из пяти человек, – сливаются воедино. У них общее сознание. Процесс слияния и единения связывает нового адепта с квинкурией.
– Общее что? – переспросила Ксорве. Шутмили ее как будто не слышала.
– Вот почему они так устойчивы. Когда пять умов работают совместно, откат распределяется равномерно. Тебе даже в голову не приходит, что нужно восстановиться. Все происходит само собой.
– Общее сознание.
– Да, – нетерпеливо сказала Шутмили. – У каждой квинкурии своя личность. Представь одного человека с пятью отдельными телами.
– Нет уж, спасибо, – сказала Ксорве. – Значит… когда ты… после слияния ты перестанешь быть собой?
Теперь она понимала, почему все они так обращались с Шутмили. Все встало на свои места. Она была очень дорогой и ценной деталью очень дорогого и ценного механизма.
– Я продолжу существовать, – сказала Шутмили. – Мой разум сольется с общим сознанием квинкурии. Конечно, я изменюсь.
– Но тогда… это будешь не ты.
– Да, – сказала Шутмили. – Полагаю, что так.
– И ты этого хочешь? – спросила Ксорве, едва не переходя на крик. – Да это же самая настоящая смерть. Если это будешь не ты, значит…
Прежде чем Шутмили успела ответить, дверь открылась. На пороге с оскорбленным видом стояла инквизитор Канва Жиури – таким взглядом люди обычно одаривали Тала Чароссу. Шутмили съежилась на койке.
– Тебе сказали оставаться в каюте, – сказала она Ксорве, сдерживая себя. – Ты не имеешь права приходить сюда и досаждать адепту Канве.
– Какого хрена, тетушка Жиури, – бросила Ксорве. – Ты ведь прекрасно знаешь, что с ней сделают.
– Я не имею ни малейшего представления, о чем ты говоришь. Уходи по доброй воле или я позову стража, и он тебя выведет.
– Не прикасайся ко мне, – сказала Ксорве. Едва ли Канва Жиури готова к удару в живот. Ксорве была настроена драться.
