Ей не хватало слов, чтобы выразить, насколько ей будет жаль.
Шутмили снова потерла глаза, как будто надеялась, что это сон. Когда она заговорила, вся ее прежняя уверенность исчезла. Ее голос звучал так, будто она блуждала в тумане.
– Все, что я говорила, – я всегда в это верила. Я все еще в это верю, – сказала она. – Но вот что странно – когда я решила, что поддалась скверне, что больше не подхожу для Квинкуриата, я задумалась…
– Да? – вставила Ксорве, скрывая волнение.
– Я подумала: ну что же, я просто вернусь к исследованиям, для этого не нужно слияние, и от меня все еще будет польза. И все это под моим собственным именем. Мне почти понравилась эта идея, пусть даже это означало мой провал.
Она грустно помолчала, теребя заусенец. Затем продолжила, избегая взгляда Ксорве.
– И мне понравилось гулять по Тлаантоту с тобой. Было интересно увидеть что-то новое. После слияния я не увижу практически ничего нового.
Она опустила взгляд, словно погрузившись в свои мысли, и Ксорве поняла, что ей стыдно.
– Не знаю, – сказала Шутмили. – Просто не знаю. Возможно, я слабее, чем думала.
– Нет, – запротестовала Ксорве. – Я не знаю, кто ты, но ты не такая. – Она оглянулась на дверь, где сквозь резное окошко тускло просвечивал силуэт головы охранника.
– Даже если бы я хотела передумать, – сказала Шутмили, – просто представим, что я передумала. Неужели мы сможем уйти? Просто встать и уйти?
– Да, – сказала Ксорве. – Легко.
Это было даже слишком легко. Шутмили позвала стража. Когда он вошел в комнату, Ксорве выскочила из-за двери, зажала ему рот рукой, натянула на голову наволочку, связала и запихнула на койку.
– Боже мой, – сказала Шутмили, – надеюсь, с ним все будет в порядке. – Она прикусила губу, но не стала задерживаться в каюте.
Они крались по коридору к транспортному отсеку, следуя намеченному Ксорве маршруту. Возможно, мерзкая богиня-дракон Шутмили все-таки присматривала за ними: их никто не заметил. Ксорве показала на ближайший челнок и открыла двери в отсек.
– Мы просто так возьмем его? – спросила Шутмили, но без колебаний забралась на борт.
– Разве в школе магов тебя не научили, как украсть корабль? – спросила Ксорве.
На борту «Созерцания в спокойствии» никто даже не поднял тревогу – не было ни малейших признаков преследования. Ксорве запрыгнула в челнок вслед за Шутмили, потянула за спусковой рычаг, и они ринулись в небо, словно лист, несущийся по поверхности ручья.
Канва Жиури редко позволяла себе какие-то удовольствия. Чем их меньше, тем они слаще, думала она, а предвкушение лишь заставляет сосредоточиться. По такому случаю она разрешила себе бокал вина – а именно, абрикосового вина семнадцатилетней выдержки из ее собственного поместья за пределами Карадуна. Вино было цвета расплавленного топаза и на вкус напоминало слезы божества.
Срок выдержки был символичным. Семнадцать лет назад силы Дракона-Отступницы впервые проявились в Шутмили. Брат Канвы, Адхара, в панике послал за Жиури. Выслушав его бессвязное бормотание, та сначала решила, что его дочь упала с дерева и поранилась.
Правда открылась ей уже возле дома. Пятилетняя Шутмили лежала под цветущим вишневым деревом во дворе среди цветов и фруктов, которые уже начали гнить. Стояла середина зимы. На дереве не должно было быть еще ни почки. И оно уж точно не должно было так плотно обвивать корнями ноги Шутмили, что трудно было определить, где заканчивается кора и начинается плоть.
Шутмили повезло, что тетя оказалась здесь так быстро. Жиури к тому времени уже была полноценным инквизитором и смогла благополучно разъединить ребенка и дерево, не поранив маленькое сердце. Пожалуй, Жиури должно было быть стыдно – несмотря на профессиональное чутье, она не распознала магический потенциал племянницы, – но об этом никто не узнал. Всего пару недель спустя Жиури лично доставила Шутмили в Школу Мастерства.
Что до вишневого дерева, то природой не задумывалось, что оно проживет шестимесячный цикл за один день. Оно дало богатый урожай спелых ягод. Но даже если бы оно смогло оправиться от такого удара, Шутмили уже вырвала его из временного цикла, и не прошло и месяца, как дерево погибло.
Жиури была свидетельницей последовавших за этим мучений. Мало кто во всем мире был достоин ее сочувствия, но младший брат был одним из немногих. Шутмили была отрадой Адхары. Тяжело осознавать, что предмет твоей гордости родился уже с червоточиной.
Кроме того, в каждом отделении Императорского регистрационного бюро в каждом экземпляре Родословной была изменена страница со списком ныне живущих членов дома Канва – та самая, где значилось имя самой Жиури! Теперь там появилось примечание об опасных способностях Шутмили. Проклятие Отступницы текло в их крови. Перспективы продвижения и вступления в брак любого из семьи Канва были заморожены и останутся таковыми на поколение вперед или даже дольше. Это стало ударом для Жиури, как для ее личных планов, так и профессиональных.
Семнадцать лет спустя Жиури очень хорошо справлялась со своими обязанностями, и повышение до Верховного инквизитора притупило горечь обиды. Она не винила Шутмили – не больше, чем вы можете винить дикую собаку в том, что она вас укусила. Тем не менее, мысль, что до слияния рукой подать, грела душу. Как только Шутмили станет частью Квинкуриата, ее имя вычеркнут – уже не Канва, не простой житель Карсажа, но адепт квинкурии, орудие имперской воли. В Родословную внесут правки, и эта скорбная глава будет закончена для нее, Адхары и всех остальных членов семьи. Тем лучше, что Жиури лично приложит руку к ее окончанию.
Она потягивала вино с закрытыми глазами, размышляя о его утонченном вкусе. Абрикосовое вино делали с помощью серой плесени, которая росла и подсыхала на плодах, придавая мякоти сладость, даже когда кожура начинала гнить. Вот лучшее достижение цивилизации – взять что-то уродливое и превратить во что-то полезное и прекрасное.
Громовой стук в дверь вернул ее к действительности. Разумеется, это был инквизитор Цалду, разрушитель покоя. Она почувствовала себя до крайности раздраженной. Жаль было впустую растрачивать эту роскошь еще до того, как она смогла насладиться ею.
– Инквизитор Канва! – его бледное лицо было искажено ужасом. – Инквизитор… путешественница из Ошаара исчезла, и… кажется, она забрала с собой вашу племянницу.
Он рассказал все, что знал. Она схватилась за край стола, чтобы успокоиться.
– Вызовите Бдение, – сказала она. – И офицеров. Мы должны немедленно изменить курс. Действуйте, Цалду! Немедленно!
Нельзя было пускать на борт прислужницу Сетеная. Виновата в этом была сама Жиури, но она позволила себе лишь несколько секунд ярости и упреков. Гнев сам по себе был удовольствием, и было бы слишком легко ему поддаться.
Она села за стол, прижав руки к прохладному красному дереву, и сделала глубокий вдох. Досадная помеха, но если действовать быстро, ничего страшного не случится. Просто небольшое развлечение на пути в Карадун.
