– Рядовой Ливадова!
– Я!
Появление комвзвода и его заместителя вернуло способность двигаться. Только вот вопрос: откуда взялись старший лейтенант Еременко и сержант Горгуа?.. Но что за дурь в голове? Они здесь, потому что им нужно быть здесь.
– Рядовой Ливадова! Принять автомат рядового Тигаловой! – приказал командир взвода.
Евгения подняла оброненный АК-233. Индикатор показывал, что в магазине тридцать один патрон – одного не хватает. Женька перевела переводчик огня с одиночной стрельбы на предохранитель и закинула оружие на левое плечо стволом вниз.
– Тише! Все будет хорошо! Тебя подлатают, – Горгулья присел около Тигаловой.
Расстегнув на подбородке ремень, сержант снимал с головы девушки шлем. Старший лейтенант тоже около раненой. Еременко достал из ее разгрузки аптечку и вскрыл упаковку. Тигалова глядела на командиров и часто-часто моргала, слезы перестали литься из глаз девушки, она больше не скулила, только еще скалилась от боли, но явно стала спокойней. Даже перевела осмысленный взор на Женьку.
– Плазмокровь? – спросил Горгулья.
Командир взвода посмотрел на рану и покачал головой.
– Нет, – сказал он. – Плазмокровь затянет рану, но сейчас это преждевременно.
– Обезболить и перебинтовать ногу?
– Действуйте, сержант, – приказал Еременко и коснулся руки раненой. – Приготовься.
Тигалова всхлипнула и кивнула. Горгуа уже приготовил шприц с внушительной иглой.
– Давай шприц, – произнес комвзвода.
Сержант Горгуа передал шприц старшему лейтенанту и взял раненую за руки.
– Смотри на меня, – сказал замкомвзвода.
Еременко выдохнул и уверенным движением вогнал иглу через одежду в правое плечо Тигаловой. Девушка дернулась от жгучей боли, что мгновенно растеклась по мышцам вокруг укола. Могла бы и вырвать шприц из руки командира, если бы не крепкая хватка Горгуа. Пока обезволивающее вводилось внутрь, доставляло мучения похлеще раны. Из глаз Томки вновь хлынули слезы, она дернулась еще раз и обмякла.
– Потеряла сознание, – сообщил Горгуа.
– Такое бывает после обезболивающего, и это значит, что крови потеряла немало, – сказал Еременко. – Сержант, наложите жгут и перебинтуйте рану.
– Есть.
Женька поморщилась. Ее будто не замечают, а она все видит и слышит. Крови действительно много, бедная Томка…
Урча мотором, выбивая из-под колес пыль, подъехал санитарный броневик. Поверх камуфляжа на задней дверце – белый круг с красным крестом. Машина привезла руководство роты: майора Морова и капитана Радулова.
Из задней дверцы выпрыгнули старшина роты сержант Кусков и солдаты из полковой медчасти – рядовой и ефрейтор, на правом рукаве у каждого – большая белая нашивка с красным крестом. Они тоже были снаряжены по форме номер три. Бронежилеты, разгрузка, шлемы, наколенники и прочее; вооружены АК-233. Санитары выгружали из броневика носилки.
– Доложите о происшествии, – командир роты обратился к старшему лейтенанту Еременко.
– Нарушение правил обращения с оружием! Автомат рядовой Тигаловой не был поставлен на предохранитель, в результате чего непроизвольно произведен выстрел. Рядовой получила ранение в ногу.
Мрачный более обычного Моров подошел к Тигаловой, которая по-прежнему была без сознания. Сержант Горгуа уже наложил жгут выше раны и обматывал ступню бинтом поверх берца.
Майор выругался, не стесняя себя в выражениях. Дождался, когда замкомвзвода закончит с бинтом, а санитары положат раненую на носилки.
– Старшему лейтенанту Еременко и сержанту Горгуа объявляю выговор с занесением в личное дело, – холодным тоном сообщил Моров. – Вы должны были убедиться, что оружие рядового – на предохранителе. Ясно?
– Так точно! – Еременко и Горгуа ответили в один голос.
– Старший лейтенант Еременко отстраняется от командования вторым взводом до завершения расследования этого происшествия, – продолжил Моров. – Капитан Радулов, примите второй взвод!
Командир роты также потребовал у Еременко подробный письменный рапорт о случившемся. Женьке стало жаль старлея. Лицо у него совершенно каменное и серое, вытянулся перед Мором, как зеленый новобранец, а ведь тоже офицер.
Вместе с медиками и раненым рядовым санитарный броневик увез старшину роты. Майор Моров поручил старшему сержанту Кускову сопроводить Тигалову в медицинскую часть. Затем Моров увел с собой Еременко. Остались только новый командир и его заместитель с приказом проверить оружие у личного состава второго взвода.
Евгения подумала, что сейчас прозвучит команда к общему построению.
– Рядовой! – капитан Радулов подошел к Женьке. – Проверка оружия!
Ливадова продемонстрировала временному комвзвода свой автомат и автомат Тигаловой. У Женьки полный магазин, в оружии Томки не хватает одного патрона. Оба автомата стоят на предохранителях, лампочка-индикатор патрона в патроннике не горит.
– Все в порядке, – сказал капитан и добавил, что Ливадова остается на месте и отвечает за автомат Тигаловой до его передачи в оружейную комнату. – Будь молодчиной!
Молодчиной? Ливадова даже заморгала, она уже забыла, что между людьми можно общаться на человеческом языке, а не по-уставному. Капитан Еременко и сержант Горгуа ушли, а Женька разместилась на своей позиции в траншее перед габионами. Томкин автомат за спиной, ее АК нацелен на стрельбище. Собственно, это все.
В одиночестве время тянулось невыносимо долго. Единственным развлечением были переклички, что проводились Еременко или Горгуа каждые тридцать минут. В шлеме оживала коммуникационная система, рядовые ждали, когда прозвучит их фамилия. Короткий доклад с обозначением номера позиции, и затем слушаешь остальных. Дальше снова одиночество, потому что изломанная линия траншей и габионы закрывали обзор слева и справа – ты никого не видишь. Другим легче, сидят каждый с напарником и травят байки.
Солнце припекает. Когда фляжка с водой начала пустеть, Ливадова услышала урчание мотора. К ее позиции подъехал автомобиль. «Кухня» подвезла сухпай.
– Воду можно пополнить, – бросил через окно водитель джипа, – у нас есть.
Воде Ливадова обрадовалась гораздо больше, чем обеду. Без него проживет, да и есть не особо хочется, а без воды никак. Женька набрала полную фляжку холодной воды из бочки с краником в багажном отсеке джипа. Вдобавок получила две литровые бутылки с газированной минералкой.
– Бери, не стесняйся, – сказал сержант-тыловик, протягивая рядовому пару пластиковых бутылок. – Нам приказали по две штуки выдать.
Если дают дополнительную воду, значит, сидеть на жаре еще долго. Первоначально в траншее была тень, но сейчас солнце светит так, что никакой прохлады в земле не осталось.
– Спасибо, – произнесла Ливадова.
