– У вас начался курс по использованию тяжелых экзосистем? – спросила старший сержант. – Практика была?
– Так точно, была. Вчера и позавчера половину дня провели в броне.
– Отлично! Снаряжение для воздушной разведки похоже на штурмовую броню, только еще и летать умеет.
Женька вздрогнула. Летать умеет… В этом все дело. Она боится летать!
– Давай, – сказала Пименова. – У нас нет половины дня.
Женька взялась за ручку и вошла в комнату-тренажер. Стеклянная дверь за спиной плавно закрылась и с шипением прижалась к входному проему. Пространство внутри тренажера должно быть полностью замкнутым и не пропускать ни воздух, ни звуки в обе стороны от внешней перегородки.
Ливадова приблизилась к экзосистеме, напоминающей футуристический скафандр… Впрочем, она сейчас уже в будущем, и фантастика для нее – обыденность. Увы. Будущее превратилось в настоящее, Евгения все реже думала о возвращении домой. И как вернуться, если брат останется здесь? Без Андрея она не вернется.
Правая ладонь легла на плечо экзоконструкции. При первом контакте требуется настройка связи с экзоброней.
– Есть синхронизация! – через скрытый где-то в стене тренажера динамик сообщила старший сержант. – Ты подключена!
Ливадова убрала руку с металлического плеча и повернула кепку козырьком назад. Внутри экзоброни он только мешает. Согласно инструктажу курсовых офицеров, головной убор должен быть именно в таком положении.
– Приступай! Надеть снаряжение по форме номер один дробь два! – скомандовала Пименова.
Женька хмыкнула, ей казалась странной команда, по которой нужно было надеть экзоброню. Потому что она вовсе не надевалась, но, видимо, по старой привычке продолжают так говорить, и никто при этом не задумывается, каким образом боец оказывается внутри тяжелой брони.
Ливадова нажала кнопку под шлемом экзосистемы. После синхронизации активировать броню могла только она либо ее командир – от непосредственного начальства до старшего офицера полка, и только по прямой командной цепочке. Был еще один вариант – санитары, но про это думать не хотелось.
Сначала поднялся визор, потом, после предупредительного писка, на фронтальной части скафандра сдвинулись вправо и влево бронепластины. Повернувшись к экзоконструкции спиной, Женька шагнула назад и замерла внутри распахнутого скафандра. Вставила пальцы в стальную перчатку, почувствовав, как гибкий прорезиненный пластик коснулся подушечек пальцев. Все раздвинутые бронепластины тихо сошлись. Опустилось стекло визора, сейчас оно было полностью прозрачным.
В тяжелую экзоконструкцию входишь не спереди, а сзади. Тяжелый скафандр должен быть максимально защищен с фронтальной части, и броня с лицевой стороны усиливается максимально, а потому здесь не предусматривается схождение и расхождение пластин корпуса. В комплекте снаряжения для воздушной разведки все наоборот – мешают крылья, которые фиксируются на спине. Однако при кажущейся легковесности степень защиты сравнима с тяжелой штурмовой броней.
Ливадова почувствовала, как легкие наполняются морским воздухом. Всего лишь точно подобранный ароматизатор с правильным температурным режимом в системе дыхания – и ощущаешь морскую свежесть. Иллюзия, но все равно приятно.
– Поднять руки на высоту плеч! – В шлеме включился динамик.
Старший сержант напомнила, что надо делать, чтобы экзоконструкция закончила подгонку под бойца. Женька расставила руки, их обхватили фиксаторы, и то же самое произошло на ногах, груди, животе и бедрах, а вдоль спины, касаясь ее, от таза к затылку вырос второй позвоночник.
– Система работает штатно, – голосом Пименовой сообщил динамик.
На внутренней поверхности визора появлялись и исчезали сообщения о включении многочисленных модулей экзоконструкции. Она называлась броней, только чтобы не усложнять слух. На деле это многофункциональная боевая система, которая по сложности мало в чем уступает самолету.
Ливадова пошевелила рукой, потом ногой. Она будто пуленепробиваемый терминатор. Кажется, что можешь пройти сквозь каменную стену или вывернуть у танка пушку – и это обманчивое чувство. Через стену не пройдешь и танк руками не разломаешь…
Тяжелая броня по мощности ненамного превосходила силовые возможности легкой, так как экзоскелет в обеих системах почти одинаков. Комплект снаряжения по форме номер один, или иначе – тяжелая экзоброня, отличается от снаряжения по форме номер два, от легкой брони, только усиленной противопульной и противоосколочной защитой и полной автономностью от внешней среды.
Старший лейтенант Еременко и сержант Горгуа в один голос убеждали личный состав, что именно в этом главное преимущество тяжелой перед легкой. Ну а старший сержант Пименова начала инструктаж с замечания, что только полетные возможности формы номер один дробь два по-настоящему выделяют ее из прочих экзоконструкций.
Жаль, не довелось потрещать с морскими пехотинцами или, не дай бог, с боевыми пловцами. В 10-м отдельном десантно-штурмовом полку таких в штате нет. Точно бы узнала, какая экзосистема в действительности самая лучшая. Женька вздохнула: ей все равно, какую броню нести на плечах. А летать страшно, вчера она вспомнила, что боится высоты.
– Черт, – тихо, под нос, пробормотала она. Надо ж было так вляпаться с новым контрактом… Ливадова усмехнулась. – Просто деньги очень нужны.
Деньги, деньги… долбаные деньги. Но либо она самостоятельно зарабатывает деньги, либо в ближайшем будущем ложится – причем в прямом смысле этого слова – под командира второй роты и по совместительству сынка президента корпорации «Сигма»… Под майора Воронцова… Подумав о Владимире, девушка вспомнила о брате. Точнее, о том, что Воронцов не смог его найти.
Не нашел – это значит, что не нашел и мертвым. Остается надежда, что Андрей когда-нибудь объявится, и потому лучше держаться ближе к Воронцову… Или лучше сказать, держать его при себе? Женька фыркнула: она еще не определилась.
– Ефрейтор! Слышите меня? – поинтересовалась командир отделения воздушной разведки.
– Так точно! – встрепенулась Ливадова. – Слышу хорошо.
– Звук странный, – произнесла Пименова, – будто лошадь фыркает.
– Это я, господин старший сержант, – хихикнула Женька, – а вовсе не лошадь.
– Хорошо, что не лошадь, – согласилась командир отделения. – Я уж думала, кони прискакали.
Конями на армейском жаргоне двадцать третьего века почему-то называли генералов-проверяющих, которых, понятное дело, никто не жаловал. Перед любой и особенно внезапной проверкой приходилось так надраивать и начищать расположение полка, что к концу дня валились с ног даже самые бравые десантники – что уж говорить о новобранцах… И вторая рота учебного батальона тоже хлебнула свое на прошлой недели. Как раз перед очередным и, по мнению старшины Дуракова, «очень необъявленным визитом».
– Нет, такие кони нам не нужны, – сказала старший сержант.
